Вовка проснулся в холодном поту от громкой перебранки и бессмысленным взором окинул пейзаж за окном кареты. Прямо перед ним высились крепостные стены, выложенные из красного песчаника, с белыми дозорными башенками по углам. Вооруженная алебардами стража преградила путь коляске. Пятерка воинов занимала всю ширину подвесного моста, перекинутого через широкий ров, наполненный заросшей тиной водой. Пространство перед городскими стенами занимали разноцветные шатры, на верхушках которых развевались штандарты. Разъезжали конные рыцари в начищенных, парадных доспехах, с разных концов доносились пронзительные звуки горнов. Все это напоминало съемку исторического фильма. Выпрыгнув из экипажа, Вовка направился к охране.
– Че за сабантуй? – вежливо спросил он у стражников.
Здоровый бородатый бугай, оглядев с ног до головы запыленного путника, смачно цыкнул сквозь зубы и молча перекинул алебарду на другое плечо. Ответил второй – маленький жизнерадостный мужичок с выщерблинами в зубах и лысой головой:
– Князь турнир объявил рыцарский. По случаю победы.
– И кто кого? – поинтересовался браток.
Бугай подозрительно прищурился, но мужичок не замедлил поделиться:
– Дык, наши сайшивилов разбили. Почитай, цельный замок отстояли.
– А с каким счетом?
Стражники обменялись недоуменными взглядами. Здоровяк, перехватив алебарду двумя руками, поинтересовался:
– Ты, никак, нюхачом будешь?
– Чего будешь? – не понял Вовка.
– Нюхаешь вокруг, – с угрозой в голосе пояснил бугай.
Младший стражник с противным скрежетом вытащил из ножен кривую саблю и настороженно стал сбоку от Вовки. Не обратив на это никакого внимания, браток переспросил:
– По кругу-то зачем? Что, прямую дорожку насыпать нельзя?
– Какую еще дорожку? – впал в ступор бородач. – Куда насыпать?
– Ты мне че порожняк гонишь? – разозлился Вовка. – Коку кто нюхнуть предлагал?
Недоумение в глазах охраны усилилось. После секундной паузы, опустив саблю, лысый осторожно поинтересовался:
– Чего мы тебе предлагали?
– Ты дурку-то не включай! – с легкой угрозой посоветовал ему браток. – Впадло нормальным пацанам с базара съезжать.
Взгляды у стражников стали безумными. Бугай, уперев древко алебарды в землю, снял с головы шлем и вытер рукавом вспотевший лоб. После долгих и мучительных размышлений, ясно читаемых на его простоватом деревенском лице, строго, с официальным видом произнес:
– На время турнира юродивых в столицу велено не пущать.
– Ты что, за Бельмондо меня держишь? – окончательно взъярился Вовка.
