Когда покойный сын Жаботинского проф. Эри Жаботинский давал мне свое согласие на эту публикацию, он писал: «...И еще одна просьба, не условие: не делай из отца религиозного человека, как это стало модным нынче. Он не был таковым. Если ты приводишь выдержки, показывающие его почтительное отношение к религии, приведи и его «безбожные» высказывания». Я так и сделаю. И не только из уважения к воле покойного, но и из уважения к самому Жаботинскому, который действительно не был религиозным человеком в общепринятом понимании. Он жил, не подчиняясь религиозным сводам правил. Но в то же время он никогда не позволял себе выражать публично свое пренебрежение этими правилами, оскорблять чувства религиозных людей. Он зачастую резко критиковал косность еврейской религии и ее «официальных представителей», фанатично придерживающихся мертвой буквы старинных обычаев. В одной из своих статей он писал, что тот, кто присоединяется к сионистскому движению, должен уважительно относиться к еврейской религии, роль которой в сохранении еврейского народа, особенно в галуте, невозможно переоценить (см. ст. «Национальное единство»). Но в то же время он считал, что светская культура, ворвавшись в гетто, «расправилась» с омертвевшей религиозной догмой. Найти «безбожные», «антирелигиозные» высказывания у Жаботинского — чрезвычайно трудно. А вот высказываний, «показывающих его почтительное отношение»,— сколько угодно. С годами Жаботинский все более внимательно относился к еврейской традиции, воздавая ей должное как могучему средству воспитания человека в духе вечных, непреходящих национальных и общечеловеческих ценностей. И вместе с тем выражал крайне резкий протест против попыток религиозных деятелей задушить свободу совести и установить власть обычаев насильственными методами.
