— Вот это я называю по-настоящему прятаться. Теперь пускай весь город облазают, — хозяин катера завязал на шее рукава фуфайки и уселся на борт, свесив ноги вниз. От воды отчетливо несло тиной, но он болтал в ней пятками, нимало не смущаясь. — Посидим до вечера, ребятки, а потом дуйте куда глаза глядят.
Они сидели если не в полной темноте, то в глубоком сумраке. Звук капель, срывающихся с потолка где-то в глубине, отсчитывал время. Вэл обхватил Эстер за плечи, и она оказалась у него на коленях. Он не шевелился и ничего не говорил, но Эстер казалось, будто с каждой падающей вниз секундой растет напряжение, будто оно скоро начнет эхом отдаваться от стен их импровизированного саркофага.
— Вэл, — прошептала они почти жалобно, не выдержав молчания — громко говорить боялась, но оказалось, что каменный мешок поглощает все звуки. — Помнишь, ты говорил… ты сам просил меня… давай больше не будем ссориться?
Он вдруг резко снял ее с колен, посадив рядом, и сделал шаг к дверям кубрика.
— Послушайте, — раздался его спокойный голос снаружи, — я хотел у вас спросить… вернее, попросить об одной вещи. Запираются ли двери в вашей каюте?
В ответ послышался жизнерадостный хохот.
— Вот молодцы, ребятки, вы мне нравитесь! Пользуйтесь моментом, кто вас тут увидит? А я пока схожу за пивом да принесу пожрать чего-нибудь.
Эстер мало что видела в темноте и еще ничего не понимала, когда вернувшиеся руки ее приподняли, и она вновь оказалась у Вэла на коленях, на этот раз лицом к нему. Эти же руки быстро подняли ее кофточку, и он прижался губами к ее груди.
— Стелла… пожалей меня… — шептал он, периодически отрываясь от нее, но паузы между словами получались очень длинные. — Я уже каждую ночь… вижу тебя… и представляю… Я совсем не могу…
Стягивая джинсы, она попала босой ногой в лужу холодной воды на полу, но даже не заметила. Через некоторое время, двигаясь на его коленях, задыхаясь от рваного, несущего их куда-то ритма, она целовала его лицо — совершенно неразличимое в темноте, но ясно встающее перед глазами. Ее веки были плотно зажмурены, чтобы запереть подступающие слезы, потому что плакать она давно разучилась.
Они были в самом сердце Венеции, надежно укрытые ее камнями и густой зеленой водой каналов — в городе, где она так мечтала оказаться именно с ним. А когда мечты сбываются так явно, не становится ли это опасным?
Три часа спустя она по-прежнему сидела на его коленях, только уже натянув кое-как всю одежду, закутанная сверху в какое-то драное покрывало, найденное Вэлом в углу кубрика. От покрывала несло рыбой, но особого выбора не было — к вечеру в самом деле над водой поднялся сырой плотный туман, и потянуло холодом.
