— Слушай, — Эстер остановилась перед ним, уперев руки в бока. Ее лицо внезапно стало почти прежним, потеряв выражение смертельной тоски, а это могло означать только, что ее полностью захватила какая-то мысль. — А зачем я вам для всего этого нужна? Идите сами на этот свой конгресс, ищите там кого хотите и выясняйте у них что хотите. Я-то здесь при чем?
Лафти посмотрел на нее с легкой растерянностью, словно она ляпнула исключительную глупость, что прежде ей свойственно не было.
— Ты разве еще не поняла, Эстер Ливингстон, что выдержать наше общество могут очень немногие? Не говоря уже о том, чтобы отвечать на наши вопросы. Вот Фэрелью это всегда расстраивало, что у нее так мало избранников, способных находиться рядом с ней, иначе она вообще не вылезала бы из постели.
Фэрелья, впрочем, не обратила на его слова особого внимания, поскольку мечтательно улыбалась.
— В Лидо весной очень красиво. Вообще прекрасно, что они выбрали Венецию, чтобы встретиться. Мне всегда хотелось здесь находиться подольше.
Эстер посмотрела в окно поверх головы Лафти, который вновь увлеченно бегал глазами по экрану. Прямо внизу, под окнами мансарды, одна за другой плыли длинные гондолы, поворачивая за угол дома. Если поднять глаза, везде за чередой крыш мелькала черная вода и движущиеся по ней огни. Смех, гомон и волшебство наполняли единственный в мире город, где она до того была всего один раз и куда она обязательно хотела приехать вместе с Вэлом.
Эстер вцепилась в подоконник. Она понимала, что плачет, хотя глаза у нее были сухие, но лицо стянуло так, что невозможно было не только произнести слово, но даже вдохнуть как следует. Повернуться она тоже не могла, и поэтому не видела, что двое странных существ, неизвестно что из себя представляющих и по непонятной случайности ставших ее спутниками, смотрят на нее во все глаза. Понимания и сочувствия, разумеется, в их взглядах не было. Но зато отчетливо читалась легкая зависть.
Когда Эстер вошла в залитый солнцем вестибюль конгресс-центра в Лидо и пересекла его наискосок, решительно стуча высокими каблуками по каменному полу, она уже чувствовала себя слегка получше. По крайней мере, выворачивающее наизнанку отчаяние слегка притупилось — видимо, сознание понимало, что дальше надо как-то существовать с тем фактом, что Вэла она больше не увидит.
Девушки за стойкой регистрации делегатов конгресса делали все, что в их силах. чтобы не скучать. Шел второй день, толпа схлынула, поэтому одна задумчиво красила ногти, каждый раз придирчиво стирая результат труда и начиная заново, а вторая — видимо, попавшая сюда менее случайно — читала книжку, правда, в подозрительно разноцветной обложке.
