А Шахназаров, разогнувшись, смеётся вдруг громко и басовито, и от этого его смеха Юрка просыпается. И радостно становится ему оттого, что это был только сон, и оттого, что смеётся вовсе не Шахназаров, а какой-то высокий толстый дяденька. Он только что вытер руки и, отдавая маме полотенце, спросил у папы:
— Яскевич, где ты такую русалку выловил?
— Снял с камня на Оби, товарищ полковник.
И опять смеются и полковник, и папа, а мама улыбается и почему-то краснеет:
— Прошу, Пётр Михайлович, к столу.
— Вот это — дело! Посмотрим, как сибирячки умеют мужей кормить.— Проходя в столовую, Пётр Михайлович замечает его, Юрку, притворяющегося спящим, спрашивает у папы: — Сыну-то сколько? Школьник?
— В третий класс идёт.
— А до школы... пять с гаком?
— Четыре, товарищ полковник.
— Н-да,— хмурится Пётр Михайлович,— не на много ошибся. Настрочи, командир, рапорт на моё имя, горючего добавим. Придётся возить парня, ничего не попишешь.
Юрка чуть не подпрыгнул от радости: вот здорово! Ведь это его в школу и из школы будут возить. На машине! Наверное, на папиной, на легковой...
Взрослые в гостиной оживлённо усаживаются за стол. Оля в прихожей, сидя на полу и посапывая, пытается зашнуровать ботинки.
На вешалке у двери видит Юрка плотно набитую полевую сумку из жёлтой кожи. У папы такой нет — красивая! И компас на ней, и карта выглядывает, и целых шесть цветных карандашей торчат из гнёздышек!
Юрка решает попросить папу, чтобы к школе ему купили не портфель, а вот такую сумку, непременно — с компасом. Подъедет он на машине к самой школе — вжик!— выпрыгнет из кабины, и все ахнут, глядя на его сумку.
Оля перестала сопеть, и это насторожило Юрку. Спрыгнул с дивана и обомлел: сестрёнка уже успела выложить из чужой сумки на табуретку полотенце, тюбик с пастой, зубную щётку и, высунув кончик языка, силилась раскрыть мыльницу.
— Олька, что ты делаешь? Положи обратно! Сейчас же!..
Не тут-то было! Как подстёгнутая, Оля побежала в гостиную — Юрка не успел перехватить её — и, ткнувшись в колени гостя, спросила, заинтересованно и бесстрашно глядя на него снизу вверх:
— Дядя, вы этим мылом папе шею мылили?
Мама испуганно ахнула и всплеснула руками. Папа заметно покраснел. У полковника глаза стали такие же круглые, как у Оли. С минуту за столом царила глухая тишина, потом полковник резко откинулся на спинку стула грузным телом и затрясся, давясь от хохота. Смеялись мама с папой, смеялся и Юрка. Оля глядела на всех поочередно, не понимая, отчего всем вдруг стало так весело.
