Остальные дутики смотрели на него, издавая странные звуки. Неужели смех?
— Кто ты? — спросил он ванильную пирамиду.
— Шут, — ответил дутик. — Я высмеиваю наших владык
— А ты кто? — спросил он одного из тех, с которым говорил.
— Первый среди равных. — Ответив, дутик повернулся к соседу и спросил: — А ты?
— Второй. А ты?
— Третий.
— С Шутом вас четверо. Прекрасно!
Он засмеялся и воскликнул:
— Приветствую тебя, комический король снегов!
Землянин поклонился. «Второй» метнулся к нему, вытягивая жвало.
Он увернулся, не позволяя острым клешням приблизиться к своей шее. Его правая рука перехватила жвало. Гордо взглянув на дутиков, он холодно промолвил:
— Прошу прощенья, сэр. Я был не прав, — промолвил он, сжимая хватку. — Все, чем мог задеть я ваши чувства, честь и положенье, прошу поверить, сделала болезнь[1].
Едва рука и жвало встретились, свет начал блекнуть. Под жужжание встревоженных дутиков комнату заполнил мрак. Когда воцарилась тишина, он продолжал:
— Прошу во всеуслышанье, при всех, сложить с меня упрек в предумышленье. Пусть знают все: я не желал вам зла...
Свет вспыхнул вновь — свет огня чадящих факелов, которые, как грибы, возникли на закопченных стенах. Пятьдесят или шестьдесят ярко наряженных придворных собрались в темной дворцовой зале. Его кушетка превратилась в трон, на котором сидел бородатый мужчина в тяжелой пурпурной мантии и с золотой короной на голове.
На стенах висели гобелены с грубо вышитыми эмблемами ярких цветов. Здесь же виднелись головы убитых хищников и топоры, покрытые копотью и пятнами ржавчины. В двадцати — тридцати футах над ними угадывался темный свод, сквозь который по стенам сочилась тьма.
На нем были черные штаны и белая рубашка с открытым воротом; волосы блестели как сталь. Взор небесно-голубых очей застыл на смуглом мужчине, чья длань дрожала в его руке.
«Говори же!» — настойчиво подумал он.
Рот соперника корчился от незнакомых слов, но мышцы горла начинали расслабляться.
— В глубине души, где ненависти, собственно, и место, прощаю вас. Иное дело честь...
Постепенно его голос окреп:
— До той поры ценю предложенную вами дружбу и дружбой отплачу.
— Душевно рад и с легким сердцем принимаю вызов. — Выпустив руку соперника, он отвернулся и захохотал. — Приступим. Где рапиры?
— Мне одну!
— Хотите, стану я для вас рапирой? — съязвил он с шутовской улыбкой.
— Да вы смеетесь, сэр!
— Нет, жизнию своей клянусь, что нет. — Он снова схватил соперника за руку.
Тот отвернулся и отступил на несколько шагов, словно жест дружбы был чем-то новым для него. Удивленный его внезапной грацией, он быстро проделал фехтовальную разминку и удовлетворенно засмеялся.
