Алекс сидел рядом, не глядя на нее, и просеивал между пальцами горсти смешанного с сухой землей песка. Тонкие струйки песчинок стекали с его ладони, рассеиваясь мерцающей пылью, которую тут же подхватывал и уносил прочь легкий вечерний бриз. Закатные лучи освещали хмурое неулыбчивое лицо, заостряя и без того резкие черты.
«Это ночью мне приснилось, что на мне черное платье. Прасковья сказала, что это к смерти. Я только не знаю, к чьей, не знаю и боюсь загадывать. У меня исчез медальон с твоим портретом, тот, что я носила со дня обручения. Алекс, умоляю тебя, приезжай! Или напиши письмо… Что с тобой случилось, милый? Где ты?
Я почти не покидаю дом — стоит выйти в сад, как невдалеке возникает фигура одного из слуг Михаила и неотступно следует за мной, куда бы я ни шла. Он говорит, что это для моей же безопасности… но это лишь отговорка, он просто следит за мной. Вчера к нему приезжал Владимир Лигов, они долго говорили. Михаил злился, а Лигов то и дело хохотал, да так мерзко… Я слышала, как они произносят твое имя, Алекс. Когда Михаил вышел из библиотеки, у него были такие глаза… Любимый мой, умоляю — будь осторожен. Они замыслили что-то недоброе. Я попрошу Прасковью непременно дождаться твоего ответа.»
Последнее. Мира держала в руках листок бумаги, с помощью которого Лиз изо всех сил пыталась дотянуться до любимого. Кто их перехватывал? Кто-то из слуг? Прасковья, которой девушка доверяла, потому что больше доверять было просто некому? Или кто-то еще? Да какая теперь разница…
— Она не предавала тебя, Алекс, — тихо сказала Мира, не поднимая головы. — Она тебя любила.
— А как же то письмо? — спросил он, не поднимая головы.
— Она его не писала, — без колебаний ответила Мира. — Вернее, писала, но не его. То, что прочитал ты, написал кто-то другой.
— Но зачем?
Мира выразительно посмотрела на него.
— Михаил, — прошептал Алекс. — А я даже не подумал… Господи, какой же я мерзавец! Обвинил ее Бог знает в чем…
Маленькая рука Миры легла на его плечо.
— Не надо, — попросила она. — Это ведь ничего не изменит. Она тебя любила, ни о чем не догадывалась, и слава Богу. Вот, возьми, — она сунула ему письма. — Они ведь для тебя.
Алекс неловко сжал в руках стопку писем, будто не зная, что с ними делать. Мира встала, и на выцветшие листы бумаги змеей скользнула золотая цепочка с медальоном. Он поднял золотое украшение, провел пальцем по гравировке.
— Она его никогда не снимала, — тихо сказал Алекс. — Спасибо.
