Со стороны этой дуги, на иссеченную холмами и оврагами степь, на Глубокую и Бекетовку уже наплывали хорошо видные в желтых отблесках солнца фашисте-кие самолеты. Гул их моторов на время заглушил рев орудий и минометов. Кое-где вражеские бомбардировщики отделялись от общего строя, включали сирены, пикировали, сбрасывали бомбы на невидимые для меня цели. Степь вздрагивала, уходила из-под ног. А туча фашистской авиации продолжала двигаться прямиком на Сталинград.
Преодолев невольное желание лечь, переждать, пока пронесет эту тучу, я вцепилась в лямки вещмешка и зашагала своей дорогой.
Твердая словно камень земля. Голубоватые кустики полыни, комки перекати-поля, опаленные края бесчисленных воронок, осколки, и среди полыни, шаров перекати-поля, воронок множество разноцветных бумажных лоскутьев с одноглавым черным орлом. Это фашистские листовки. Гитлеровцы не жалеют бумаги, пытаясь поколебать стойкость наших воинов: пишут, будто советские армии под Сталинградом окружены, что нас ожидает неминуемая гибель, призывают убивать комиссаров, сдаваться в плен... Сволочи. Были бы уверены в победе - не стали бы ни пугать, ни зазывать в плен!
Позади осталась широкая, пологая балка, позади уже два холма. Передовая приближается, а мысли не о ней: после того, как притупилось ощущение опасности, с новой силой потрясло сознание невосполнимой утраты, понесенной нынче, возникло ощущение полного одиночества. Так, в слезах, и вышла я к маскировочным сетям, забросанным пожухлой травой и полынью, скрывающим орудия, орудийные ровики и щели личного состава. Торопливо вытерла слезы рукавом шинели: незачем людям видеть мое отчаяние.
Из ближнего окопчика поднялся светловолосый лейтенант с обветренным лицом и яркими голубыми глазами. На широкой груди полевой бинокль:
- Здравия желаю, товарищ военврач! Далеко собрались?
- Здравствуйте. Вы не из двадцать девятой стрелковой? Не подскажете, как добраться до учебного батальона?
Артиллерист развел руками:
- Ну и ну... Своих не узнают. Прикрывай вас после этого!
Оказалось, вышла я на позиции 1-й батареи 1-го дивизиона 77-го артиллерийского полка, а мой собеседник, этот молодой лейтенант, - командир дивизиона, тот самый Николай Иванович Савченко, про которого столько читала и слышала.
Узнав, зачем я направляюсь в Отдельный учебный, Савченко выделил сопровождающего - степенного немолодого солдата:
- Довести врача до самого командного пункта! Ясно?
Мой провожатый дорогу знал хорошо, пулям в отличие от меня не кланялся, но чем дальше мы отходили от батарей, тем чаще и он стал бросаться на землю: снаряды рвались все ближе, пули посвистывали все громче. Я запыхалась, глаза заливал пот. В очередной раз догнав провожатого, упав рядом с ним и не успев отдышаться, услышала:
