Память обладает свойством иногда щадить нас, и, возможно, я помню далеко не все из того, что видела. События того раннего утра возникают перед мысленным взором почему-то в виде отдельных, не связанных друг с другом эпизодов, и крайне трудно сейчас восстанавливать их последовательность. Твердо могу сказать одно - выполняя приказ, мы продолжали идти к Червленой.
Помню: из фашистских танков и бронетранспортеров, подходивших вплотную к группам наших командиров и бойцов, слышались команды: "Поднять руки!", "Бросить оружие!", "Сдаваться в плен!", и если люди не выполняли эти команды, по ним открывали огонь. Обессилевших раненых фашисты добивали, иных затаскивали в машины.
Но, несмотря на полное превосходство и в численности, и в вооружении, враг не мог подавить волю бойцов дивизии к сопротивлению, всюду получал отпор. А многие командиры и красноармейцы жертвовали собой, чтобы выручить, спасти товарищей.
...Я видела, как в фашистский танк, приблизившийся к одной группе прорывавшихся воинов, полетела граната. Раздался взрыв. Из танка повалил дым. Наш солдат упал, сраженный пулеметной очередью. Кто это был? Может, один из героев боев на реке Аксай и под Абганеровом младший сержант Н. Г. Сараев?
Сейчас известно, что Сараев шел с группой командиров и бойцов, среди которых, между прочим, находился М. Н. Алексеев, тогда политрук минометной роты 106-го полка, а ныне известный писатель. Так вот, когда фашистский танк приблизился к группе и гитлеровский офицер, высунувшийся из башни, скомандовал: "Хенде хох!", Сараев молча рванулся вперед и метнул гранату. Он погиб, но товарищей спас. Может быть, именно подвиг младшего сержанта Сараева навсегда запечатлелся в моей памяти?
Отдавая приказ продолжать движение, пробиваться сквозь вражеское кольцо мелкими группами, полковник Колобутин беспредельно верил в людей, понимал, что другого выхода нет. И в седьмом часу утра множество групп сумели либо пробиться, либо просочиться сквозь заслон из вражеских танков и бронетранспортеров, пройдя сквозь стену из стали и огня.
Сообразив, что задержать и пленить всех уходящих не удастся, фашистские танкисты перестали курсировать по степи, выстроили машины за нашей спиной в линию и открыли огонь из пушек. Почти одновременно появилась вражеская авиация.
Вести огонь по уходившим и бомбить их гитлеровцам было легко: в ровной степи каждый человек как на ладони! Нам же оставалось только одно - делать перебежки, залегая при особенно близких разрывах. Так приблизились мы к приметному издалека, выжженному полю. Оно буквально кипело взрывами мин и снарядов. Люди, пересекавшие поле, часто падали и не вставали. Но иного пути к своим не существовало.
