Сообразно тому, как он водил указкой по карте, я видел странные, неясные образы. Никогда я не видал ничего подобного. Это было совсем не так, как во сне: скорей, я как бы смотрел фильм.
"Искусственность, - продолжал он, - побеждает на протяжении последних столетий, и уже почти очевидно, что вскоре больше нельзя будет говорить о живущем, что это живое, тогда как о мертвом нельзя будет сказать "мертвое". Однако, если так станет, это будет конец Человечества, конец людей, предел жизни, ибо жизнь на своей высшей ступени и является человеком. Другого уже никогда не сможете понять, ибо не смогли бы никогда достичь иных, не человеческих сфер Вселенной".
Тот час же я увидел внутренность той самой клиники, увидел помещение с людьми, увидел кровь в сосудах и людей в белых халатах, увидел преступные, жуткие эксперименты, увидел злодейства, которые совершаются именем человеческой жизни, человеческого доверия и гуманизма.
Я видел взрослых людей, которые живут в сферических сосудах и которые получают все, что необходимо для жизни, через огромную плаценту, видел мозг, "построенный" из раковых клеток, вечный, неуничтожаемый временем, видел человека, тело которого представляло собой одну клетку, видел также чудовищ с головой человека и телом зверя, видел искусственных людей, среди которых я открыл Лауру.
"Это все делает жизнь чем-то второстепенным, материалом для экспериментов, неустойчивым, зависимым от чего-то чуждого, подвластным нечеловеческим, ненатуральным тяготениям..."
Другая рыба задержалась возле него. Он замолчал, и внезапно я куда-то полетел; я ощущал свет и ветер, какие-то вихри, тени и поскребывания чем-то о что-то. Я остановился в абсолютной пустоте. И вдруг отворил глаза. Я увидел стены моей спальни, окно, картину на противоположной стене, услышал ровное биение сердца. Это был сон! Однако, внутренне я все еще не мог поверить в это.
Уже три недели как я интересовался клиникой. До меня дошли сведения, что за ее стенами делают какие-то таинственные операции, проводят какие-то странные эксперименты. Во время своего первого посещения клиники, когда я приехал туда как функционер Бюро по трудоустройству, я установил, что в клинике этой существуют помещения, куда не позволено никого впускать, даже обыкновенных врачей, и которые составляют автономую часть этого медицинско-лечебного учреждения. Клиника не офишировала назначение этих помещений, равным образом не заявляла и о том, что на ее территории расположены какие-либо научные лаборатории. Для научных исследований клиника имела отдельный корпус в другой части города, которым владела совместно с университетом Тоунхилл. Из небольшой заметки в университетской газете я узнал, что недавно был возобновлен договор между клиникой и университетом, по которому клиника не имела права создавать лаборатории за пределами этого корпуса. Итак, в клинике существовал целый отсек, на трех этажах, доступ куда преграждали не только двери с секретными кодами и замками, не только невидимые лазерные лучи, но даже вооруженные охранники, и назначение которого никому не было известно.
