Ульвар еще более слабым голосом ответил:
— Благодарю, Астрид. Я подумаю об этом.
И все снова умолкли, глядя в свои тарелки. Казалось, прошла целая вечность, пока в чертоге не запахло печеным и Эйольв с прочими слугами не внесли горячий пирог с морошкой.
Как-то раз, суровой зимой, Свейн с товарищами охотились в горах. У Свейна был при себе лук, но меч он оставил дома. И вот в сосновом лесу на них напали голодные волки. Свейн застрелил троих, но тут волки подступили слишком близко, и стрелять больше было нельзя. Огромная серая волчица сомкнула челюсти у него на руке; и в этот же миг Свейн увидел, как другой волк поволок его друга Берка за ногу в кусты. Свейн прыжком ринулся следом, ухватил Беркова волка свободной рукой и сломал ему шею, точно прутик. И только после этого сделал то же самое с волчицей, которая вцепилась в него.
Челюсти волчицы сомкнулись намертво, и ее голову пришлось отрезать от тела. Когда Свейн вернулся домой, голова так и висела у него на руке.
— Что скажешь, матушка? Хорош ли у меня браслет?
Его мать отцепила волчью голову с помощью лома, сварила ее, чтобы очистить от кожи и мяса, и повесила на стене над воротами вместе с прочими трофеями Свейна.
Пир дружбы завершился так скоро, как только позволяли приличия. Гости удалились в свои комнаты, и семья угрюмо разбрелась спать. Халли взял свечу и вышел в коридор. У двери Бродира он задержался. Из-за двери слышались разнообразные звуки: удары, грохот, звон бьющейся посуды.
Халли, пошатываясь, побрел дальше к себе, лег в постель и постарался успокоиться перед сном.
Конечно, Бродир вел себя по-свински, и это было грубое нарушение законов гостеприимства, но Халли не мог понять, в чем причина. Дядя демонстрировал неприкрытую неприязнь к гостям задолго до того, как Хорд и Олав Хаконссоны принялись выпендриваться за столом. И мать знала об этой вражде — она даже просила Бродира не приходить на пир. Судя по ледяной встрече, Хорд с Бродиром издавна не переваривали друг друга.
Что же между ними общего? Халли не припоминал, чтобы дядя много рассказывал о Хаконссонах, хотя о своих путешествиях он говорил немало.
Это была тайна. Однако Халли был уверен, что если бы он знал подробности этой истории, то счел бы ярость Бродира оправданной — хотя дядя, конечно, выбрал не самое подходящее время и место, чтобы ее демонстрировать. Мальчик лежал в темноте, глядя в потолок, и стискивал кулаки с такой силой, что ногти впивались в ладони. Он перебирал бесчисленные оскорбления, услышанные от Хорда и Олава за трапезой. Ах, значит, Дом Свейна маленький и тесный? Значит, он бедный, захолустный, и в нем мало народу? А сам великий Свейн не кто иной, как женоподобный шут, который по утрам не мог встать с кровати, не запутавшись в собственных чулках? Халли скрипнул зубами.
