— Что?! — я вздрагиваю, но не оборачиваюсь.
— Белый Огонь. Геном, за которым Фарияр отправил Хана. Ты знаешь, что это?
Странный поворот в постельной драме. К чему это она вдруг? Надеется отвлечь меня от только что пережитого шока? Пытается испросить прощения, принося в дар ценную информацию? Но она-то ни в чем не виновата. А ее злые слова… Так они всегда злые. Иначе она не умеет. Когда-то именно это меня в ней и восхищало. Но, видно, я стал слишком стар для таких игр.
— Я думал, никто не знает, что такое Белый Огонь. Думал это тайна высших огненных жрецов.
— О, брось. Ты ведь знаешь, я всегда узнаю то, что хочу знать. Так что, Гектор, — одно плавное движение за моей спиной, и вот уже прохладные пальцы массируют мне плечи, — хочешь услышать от меня эту запретную тайну?
— Расскажи.
— Умница!
— А зачем сопротивляться? Ты ведь все равно расскажешь, раз решила.
— Грубиян! — она легонько кусает меня за ухо, — Ладно, слушай. Тебе понравится эта сказка. Ты знаешь, как умирают саламандры?
— Да. Они не стареют. Они просто гаснут изнутри.
— О, да! Они гаснут, но им, так же, как и всем прочим, очень не хочется умирать. А иногда им не хочется, чтобы умер кто-то важный для их народа. Кто-то мудрый, сильный, одаренный. И тогда приходит Белый Огонь. Белый Огонь — это пламя наоборот. В одно мгновение он восстанавливает все, что сгорело. Ну, или почти все. И угасающий старик становится вновь молодым.
— Повезло саламандрам, — хмыкаю я, чувствуя, как расслабляются напряженные мышцы под умелой лаской.
— Да, саламандрам повезло, и повезет еще больше, если они смогут возродить носителей Белого Огня. Но повезет не только им. Так же, как Серебряная леди рисует не только эльфов, Белый Огонь может вернуть молодость любому.
— Зачем ты мне это рассказываешь? Не думаю, что мне нужны эти знания. Во многой мудрости много печалей…
— Ты только представь, Гектор, каково это — скинуть три четверти груза своих лет, сохранив всю мудрость, весь опыт, все воспоминания, вновь получить тело юноши. Разве ты не хотел бы этого?
— Смешно! Ты снова забываешь, что я — человек. Эта магия не действует на меня. Даже Марта не может нарисовать мой портрет.
— Пока не может. Но если она… Как ты думаешь, Гектор, почему она убежала?
— Не надо об этом.
— Боишься поверить?
— Во что поверить? Нет ничего.
— Боишься. Не веришь в себя. Не веришь в нее. И бесишься. И злишься на меня. Брось. Лучше иди ко мне. Забудься.
— Аркадия…
— Она нарисует твой портрет, Гектор. Теперь она его нарисует. И тогда…
