- Смотри-ка, что ты знаешь! - оценил Гордей. - Но в данном случае яти ни при чем. Просто, как при большевиках было запрещено размножение антисоветской литературы, даже с помощью пишущих машинок, так Хозяин Интерфейса тщательно следит за тем, чтобы опасная для него информация не распространялась. Но один экземпляр он выследить не может. Впрочем, хватит слов, пора переходить к делу. Хотя дело - это, в общем-то, тоже слово. Слушай меня внимательно. Я сейчас приоткрою завесу тайны. Только приоткрою, только на мгновение. Постарайся сохранить над собой контроль. Я, конечно, готов ко всяким неожиданностям, но иногда чуточку запаздываю. Понимаешь, нет?
- Нет. С санитарами тогда, в садике, ты справился очень быстро.
- Но не мгновенно. Я еще недостаточно хорошо изучил Интерфейс, не всегда знаю, какую в данный момент кнопочку нужно нажимать. Ну, слушай...
Гордей понизил голос, приблизил свое лицо к самому моему уху и что-то сказал.
Мне показалось, я понял, что он сказал.
Я даже попробовал запомнить эту гибкую и скользкую, словно угорь, мысль, попытался не дать ей вырваться из рук и плюхнуться в море миллионов и миллиардов других мыслей. Я где-то читал, что количество истинных высказываний бесконечно велико; их больше, чем звезд на небе и капель в море. Именно поэтому найти единственную в данный момент нужную мысль и бывает так трудно.
Гордей смотрел на меня как на больного, которому только что сделали инъекцию нового, недостаточно проверенного лекарства. Судя по его взгляду, я должен был или немедленно выздороветь, или столь же поспешно умереть.
Мысль билась в моей голове, словно большая рыба, и я никак не мог усмирить ее, приручить... убить, наконец!
Я вдруг понял, что если не избавлюсь каким-либо образом от беспокойной, взрывоопасной мысли, то или сойду с ума, или должен буду сейчас же катапультироваться из этого мира в иной - через окно.
Мысль ворочалась в моей голове, словно ребенок во чреве матери, но выхода найти не могла.
Она не могла родиться!
Мне было невыносимо больно.
Мысль металась от одного полушария моего уже измученного ею мозга к другому, калеча миллионы клеток серого вещества.
Я закричал.
- Потерпи, это пройдет! - посочувствовал мне Гордей. И я, наконец, понял, кто виновник моих несчастий.
А еще я понял, как от них можно избавиться, раз и навсегда.
Я поискал глазами что-нибудь колющее - и не нашел.
Тогда я попробовал схватить что-нибудь режущее - и тоже не нашел.
