Так уходил из жизни Иван Васильевич, самый близкий, раз нет больше Люси, для Александра человек.
А жизнь шла своим чередом.
Не прекратились тренировки, и надо было качать гантели, совершенствовать приемы, бегать кроссы, без конца повторять какое-нибудь не дававшееся движение.
Выходил журнал. И хотя Лузгин предупредил Александра, чтоб все, что связано с заботами об Иване Васильевиче, он делал вне всякой очереди — уходил из редакции, вообще не приходил, если надо, — все равно ведь были дела, поступали рукописи, возникали задания.
Дружина несла свою службу. Аккуратно, как всегда, Александр выходил на дежурства. И, наверное, ни один хулиган не ведал, какое ему выпало счастье, что не попался он в те дни в руки Александра Лугового.
...Александр даже удивился, когда раздался телефонный звонок. Кто мог звонить ему в это время? Потом опрометью бросился к телефону: неужели с Иваном Васильевичем?..
— Слушаю, слушаю! — взволнованно закричал он в трубку.
— Это я, Алик. — Голос Люси был тихий, какой-то печальный и еле слышный, будто она говорила издалека. — Ты так нужен мне...
— Где ты, Люся, ты где? Я сейчас приеду! Я одеваюсь! — трубка дрожала в руках Александра.
— Я у «Эрмитажа», — напротив...
Александр, не дослушав, бросил трубку и, схватив пальто, забыв о шапке, ринулся к двери.
Она стояла у автоматов в своем сером, под каракуль, пальто, зябко ежась, несмотря на солнечный уже по-весеннему день. Под самым носом завизжавших тормозами машин Александр перебежал улицу, бросился к ней.
Ничего не видя, не замечая прохожих, они стояли обнявшись, молча, неподвижно. Так встречаются люди после долгой и трудной разлуки.
— Почему ты плачешь? Что случилось? — Александр пытался заглянуть ей в глаза, которые она отводила старательно и безуспешно.
— Не надо, Алик... — Люся взяла его под руку, опираясь на нее всем телом.
— Что произошло? Объясни, Люся!
Но Люся молчала, она отпустила ненадолго руку Александра, вынула из сумочки платок, тщательно, уже не таясь, вытерла глаза и посмотрела на Александра. Они были такие серые и большие, ее глаза, такие красивые, несмотря на покрасневшие веки, на уцелевшие в уголках следы слез. Александр сам не заметил, как наклонился и поцеловал Люсю в глаза. Она часто замигала.
— Ты ни о чем не спрашивай, Алик, ладно? — сказала она ту классическую фразу, после которой уже наверняка начинаются бесконечные расспросы. Но она не дала Александру говорить. — Пойми, я просто захотела тебя видеть, ну не могла больше без тебя. Вот и все.
