Победил Александр Луговой | страница 101

В момент демонстрации приемов Александр очень напряжен. Надо быть внимательным, чтоб не нанести нечаянно травмы партнеру и вместе с тем чтоб все выглядело по-настоящему, а не как-нибудь.

Но, когда выступление закончено и, раскланявшись, они удаляются со сцены, Александр на мгновение встречается с Люсей глазами. Она уже в пальто, уже собирается уходить, но вот осталась все же посмотреть — ведь, чтоб дождаться выступления самбистов, она должна была задержаться минут на тридцать. И задержалась. Зачем? Александр пытается прочесть ответ в Люсиных глазах. Это длится секунду. Потом она поворачивается и уходит. Одна. Другие гимнастки давно ушли. Александр медленно бредет в раздевалку. Что же было в ее взгляде? Упрек? Сожаление? Ожидание? Может быть, она хотела спросить, почему он так легко расправляется здесь, на глазах у всего зала, с тремя вооруженными хулиганами, а там убегает от одного? Потому что у того настоящий нож, а у этих резиновые? Или она удивляется, почему он больше не звонит, не пытается встретиться? Или просто жалеет о том, что прошло, чего не удержать, не вернуть? Что выражал ее взгляд — грустный взгляд больших серых глаз?

Александр медленно надевает пальто и, не попрощавшись с ребятами, идет домой.

13 января

Я сошла с ума. Нет, это все сошли с ума, а я одна нормальная. Впрочем, ненормальная — это я. И к тому же дрянь, очень плохой и глупый человек. Неужели я так никогда и не стану взрослой? Всегда буду ошибаться и ничего не понимать? Даже себя не понимать? Ну уж себя-то...

Но это дневник, а не выступление на собрании, где надо покритиковать себя за то, что не выпускала стенгазету.

Дневник полагается вести последовательно. Вот и буду последовательной.

Последнюю запись делала 31 декабря. А сегодня — старый Новый год. Сейчас перечла и ревела. С тех пор почти две недели прошло, и я ничего не писала. Я знаю почему. Потому что мне ничего не было ясно. А теперь мне все ясно. Я могу, наконец, взять себя в руки, вытереть сопли и все подробно записать. Не буду подробно! Не хочу!

Мне никогда еще в жизни не было так плохо, как это время. Никогда! Ну, ладно. Без подробностей, но по порядку.

Мы патрулировали прямо в новогоднюю ночь — с четырех часов. Новый год встретили здорово, идем, вспоминаем. И вдруг — грабители. Бросились ловить, и тут — нет, даже страшно вспомнить — Алик струсил! Струсил самым жалким образом. Я сама видела, собственными глазами! Да, я одна только и видела. Когда этот бандит бросился на него с ножом, я думала, что умру от страха. Я чуть молиться не начала. И вдруг Алик отскочил, и бандит этот убежал.