Нет, ему никогда не удастся забыть этих недолгих, но ужасных минут на кладбище.
— Ну расскажи! — канючил Чак — в пятый раз с той поры, как они забрались в свои спальные мешки.
И в пятый раз Томас отрезал:
— Нет.
— Да ладно, все и так в курсе, что стряслось. Такое уже было раз или два — у ужаленного гриверами шенка мозги съезжают набекрень, и он кидается на первого встречного. Ничего особенного, не воображай о себе много.
Впервые за всё время Томасу подумалось, что если Чак раньше вызывал только небольшое раздражение, то теперь он просто невыносим.
— Чак, скажи спасибо, что я не держу сейчас в руках лука, из которого Алби стрелял!
— Да я хотел только...
— Заткнись и спи, Чак! — Ещё немного — и Томас взорвался бы.
По счастью, его «товарищ» действительно заснул, и судя по доносящемуся отовсюду храпу, то же самое сделали остальные приютели.
Несколькими часами позже, в глубокой ночи, Томас оставался единственным, кто не сомкнул глаз. Ему хотелось плакать, но он сдерживался. Ему хотелось кричать, плеваться, кого-нибудь избить, а потом открыть Ящик и спрыгнуть в чёрную яму. Но он сдерживался.
Он закрыл глаза, постарался изгнать из головы ужасные мысли и тёмные образы, и через некоторое время это удалось — он уснул.
Наутро Чаку пришлось силком вытаскивать Томаса из спального мешка, силком тащить его в душ и опять же силком тянуть в раздевалку. Томас чувствовал себя совершенно разбитым и ко всему безразличным; голова раскалывалась, и хотелось только одного — спать. Завтрак прошёл как в тумане, и часом позже Томас уже не мог вспомнить, что, собственно, ел. Он так устал, а его мозг... Казалось, что кто-то вошёл к нему в голову и гвоздями приколотил мозги ко внутренности черепа по крайней мере в дюжине мест. Сердце отчаянно ныло.
Но насколько он понимал, на бездельников и полусонных разгильдяев в хорошо отлаженном хозяйстве Приюта смотрели косо.
Они с Ньютом стояли перед хлевом. Сегодня для Томаса начнётся период испытаний с различными Стражами, и первым будет Живодёрня. Несмотря на не очень хорошо начавшееся утро, Томасу не терпелось узнать что-то новое, к тому же работа отвлекла бы его мысли от Бена и происшествия на кладбище. Вокруг мычали коровы, блеяли овцы, визжали свиньи. Где-то рядом залаяла собака, и Томас понадеялся, что Котелок не привнёс новый смысл в выражение «хот дог» («горячая собака»). «Хот дог? — пришло ему в голову. — Когда в последний раз я ел хот дог? И вместе с кем?»
