Нет, он и не был героем-любовником. Обычный семьянин, которого ничто и никогда не затрагивало, кроме его дома, его семьи. Всё это составляло предмет горделивого самоуважения и утверждение в окружающих его сослуживцах.
Дом был полон. Жена, девочки-дочки. Многочисленная утварь, вплоть до привезённых заморских пустяков, напоминающих уголки зелёного шара, где ему приходилось бывать в командировках, и венец благосостояния, отсвечивающая серебром на солнце, под окном квартиры, машина по имени «вольво».
Всего лишь год назад всё это было важно, необходимо. Теперь стало вроде выброшенной кем-то в ливень старой смятой газетой, где вряд ли можно понять фиксацию факта и времени. Пришло потрясение. Ясность сменилась сгустком сумрачного предгрозовья, каждый раз давя его сознание утренним туманом, когда душа и шаг становятся вялыми, тщетно пытаясь на ощупь найти верный путь
Как всё было просто. Девчонка, входящая с ним в юность. Первая резкая дрожь импульс переходного возраста, когда каждая клеточка предчувствует новизну ощущений, да отвратительная сетка, обезобразившая лицо, юношеских прыщей на без конца рдеющих щёках, делают своё дело, напоминая о мужском достоинстве. Напоминая и окуная в беспомощную растерянность перед смущённой, почувствовавшей его состояние девчонкой, застывшей за партой, чтобы не спугнуть и у себя самой такое же точно ощущение.
Весь свет тогда для него вдруг наполнился верой, будто это единственная и навсегда любовь.
О распахнутая, ничего ещё не знающая юность, где томление переходного возраста становится ошибкой, пока бурелом не врывается, чтобы с корнем вырвать четверть века! Стихия непредвиденна, неумолима! Подавленный ею, человек ошарашен, растерянно цепляется за соломинку, ища в себе все за и против, пытаясь ухватиться за что попало, чтобы не сойти с рельсов привычного быта, не рухнуть в бездну.
Каждый день, словно спасательный круг, ему, барахтающемуся в сомнениях бытия, бросала и вытаскивала на поверхность, будто отключая на искусственное дыхание, работа.
На работе был слишком решителен, а в быту вял, стеснителен, добр. Средь его маеты и бесправия при каждой из них две женщины боролись за него, как могли, и каждая, считая себя правой, могла спокойно и быстро решить проблему.
Он понимал, что рано или поздно они сойдутся, как поезда из школьной задачки. И тогда беда погребёт всех, а главное, ту, которой он дарил этот тревожный год, не сознавая, что снова вошла в его жизнь очередная ошибка переходного возраста.
