– Ладно, – сказал полковник, – официально меня зовут Раймонд Дэвис. Я старший офицер Отдела планирования Центрального Разведывательного Управления, в чем, полагаю, вы не сомневались. Кодовое название этой операции “Красный дракон”. В ней задействовано более трехсот человек. Вы понимаете, что все, что я вам сказал, в высшей степени секретно?
– Да, сэр.
– Нам нужны выдержанные корректировщики и стрелки, которые без лишней суеты спокойно смогут сделать все так, что Соларатов окажется в наших руках. Нам нужен очень хороший наблюдатель. Я думаю, никто не сможет в этом сравниться с вами.
– Полагаю, вы правы.
– Но никакой винтовки. Нам нужны только ваши глаза и ваш мозг. Вы будете в нашей команде. Никаких самовольных выходок. Вы работаете вместе с нами, чтобы поймать этого человека. Так вы отплатите ему за Донни и за всех остальных. Таким способом вы сможете наказать его гораздо сильнее, чем просто послав в него пулю. Ну что, договорились?
– Да, – ответил Боб.
Это была еще одна ужасная бессонная ночь. Утром он долго лежал в постели, в скомканных и мокрых от пота простынях, чувствуя дикую боль в бедре и слабость во всем теле. Перед глазами стояла одна и та же, на всю жизнь запомнившаяся картина: падающий Донни и меркнущий свет в его глазах.
Чтоб ты сдох, думал он, представляя себе человека, который охотился на него так же, как сам он охотился на других.
Боб чувствовал, как желание отомстить овладевает его разумом, всеми его чувствами, и понимал, что это может довести его до безрассудства, поэтому он хотел найти хоть какой-нибудь способ защитить себя – не от них, кем бы они ни были, а от себя, от этой растущей в груди жажды мщения и от неуклонного желания отдаться во власть этому чувству.
Неожиданно ему в голову пришла оригинальная идея. Все было так просто: требовалось всего несколько минут сварки, кое-какие приспособления, и… он будет защищен по крайней мере от своих новых хозяев, если они вдруг вздумают играть против него самого.
Закончив работу. Боб рассмеялся. Такая маленькая штучка, ерунда… Он разобрал ремингтон 308-го калибра, протер его “Стелсом”, чтобы удалить влагу, и аккуратно положил в чехол для винтовок. Хотелось бы посмотреть, как будет выглядеть тот, кто потянет за спусковой крючок.
После этого он спокойно и беззаботно уснул.
Ниже Группы охраны президента и Группы подготовки места, на самых дальних подступах гигантской пирамиды системы национальной безопасности, располагалась такая расплывчатая организация, как “Сотрудничающие управления”, состоящая из дополнительных групп. Эта расплывчатость была тем хороша, что позволяла спокойно сидеть в автомобиле с чашечкой холодного кофе, с небольшим красненьким микрофоном на лацкане пиджака и думать только о проблемах подчинения по службе и смотреть в окно, что в принципе и делал Ник Мемфис в 9.30 утра в день прибытия президента в Новый Орлеан для произнесения речи. Он был одним из тех семи тысяч полицейских, агентов ФБР и военнослужащих, которые вынуждены были отказаться от своих выходных в связи с тем, что президент, озабоченный снижением своей популярности в странах Латинской Америки, которая была так высока в этом регионе сразу после войны в Персидском заливе, решил вручить орден Свободы сальвадорскому архиепископу Джорджу Роберто Лопезу. Ник пребывал в одиночестве, что, кстати, ему не очень нравилось. За то, что он в течение предыдущих трех недель так мужественно и упорно вкалывал на Секретную Службу, а также за то, что преданно и послушно, как собака, с неизменной улыбкой на лице выполнял самые невероятные просьбы и прихоти Хауди Дьюти, – за все это Ник, конечно, был вправе рассчитывать на нечто большее, чем получил в действительности. Хотя Ник понимал, что в моменты максимального напряжения все направлено на то, чтобы избежать столкновений и ссор, но в то же время ему было обидно обнаружить, что Разведслужба не желала, чтобы ФБР даже приближалось к зоне ее действий, предпочитая, чтобы их деятельность вообще никак не пересекалась. Именно поэтому его и сослали на самый удаленный пост этой империи системы безопасности. Хуже того, его друг и напарник Мики Сонтаг заболел, и теперь Ник был вынужден весь день провести в одиночестве.
