— Успокойся. Скоро Беговая. Новый дом огромная серая башня на курьих ножках. Интересно, как там живут люди? И неожиданно он попросил остановить машину.
— Что-нибудь случилось?
— Нет-нет, откройте дверцы, подышите воздухом, а я мигом обернусь: совсем забыл, что обещал друзьям заехать перед дорогой.
— Вы правы, ему надо проветрить машину. Идите, подождём, ничего не подозревая, ответила сослуживица.
А он уже мчался скоростным лифтом на девятый этаж. Его жена она, она, первая. Женщина, которая его любит до сих пор. И может быть… Впрочем, всё может быть. Мальчишество и страстное желание на шестом десятке обрести то, что было утрачено из-за работы, отца, а теперь и известности, вдруг захлестнуло его, заставляя с волнением несколько раз поспешно нажать мелодичный звонок.
Она открыла дверь. Всё такая же тоненькая. Старая девочка с растерянными глазами. Первые ничего не значащие фразы и глубокое проникновение взгляда друг в друга.
— У меня мало времени: внизу отец. Как ты живёшь?
— Живу. Устала, — глаза скользнули по его лицу, и несколько фраз, брошенных ею невпопад, отрезвили его.
— Прости, я должен идти. Меня ждут в машине. Просто еду мимо. Подумал… он не договорил.
— Тебе что-нибудь от меня нужно? У тебя одутловатое лицо ты не пьёшь?
Он так же стремительно летел обратно, казня себя за идиотское мальчишество. Прошлое вернулось оборотной стороной, стерев ореол юношеской романтики.
— Дурак! — сказал он себе, садясь рядом с отцом. Потом засмеялся. Смех получился короткий, едкий, точно не смех, а усмешка.
— Что-нибудь случилось? — заволновался старик, прижимая его руку.
— Да нет же, просто вспомнил, — засмеялся он, и смех его зазвучал задорно и добро, но оборвался, встретившись с глазами сослуживицы. Глаза, потемневшие не от вредности её характера, а от встречи с искорками настроения его глаз. Глаза, вдруг ушедшие в себя, чтобы похоронить надежду, тлевшую в её сознании.
Она всё поняла. Он рвался в жизнь, чтобы найти спутницу. Кто-то обретает, а кто-то теряет.
— Приехали, — вымолвила она сквозь строгую полоску губ и безучастно остановилась у дверцы, по привычке принимая деда.
Он вышел вслед за отцом. Расплатился с таксистом. Не мог сосредоточиться на фразе, произнеся которую нарушишь неловкое молчание.
— Располагайте собой, мы с дедушкой как-нибудь сами… И так вы в кабале: старый да малый двое трудных мальчишек, да я нескладная. Зря машину отпустили!
Всё же он не уехал, пока они, помогая друг другу, не подняли отца без лифта на четвёртый этаж. Молча выпили чай, приняли таблетки, и он ушёл, чувствуя неловкость и замешательство.
