Настроив «Мегафон-Интернет», библиотекарша исчезла за полками. Пришли какие-то умные детишки. Затихли, ушли.
Михаил пробежался по клавишам: Эстония, история развития… Вот!
Выборы в учредительное собрание, земельная реформа… 1919 год — это, пожалуй, не то… Ага! 1934 год. Константин Пятс занял пост премьер-министра… И портрет! Тот самый мужик! Нет, не скрипач, другой — с квадратным подбородком, угрюмый… Совершил государственный переворот совместно с Йоханом Лайдонером, запретив «Лигу ветеранов» (вапсы). Запрещены все партии, кроме правящей — Исамаалийт — «Союз Отечества». Начавшийся период назвали «эпохой безмолвия» — авторитарное правление триумвирата: Пятс (президент), Лайдонер, Ээнпалу. 1 января 1938 года — Конституция. Эстония — президентская республика. Парламент не собирался. Ограничение прав и свобод, нищета, батрачество, лагеря принудительного труда для безработных…
Пожалуй, и все… Ага, карта. Этот райончик, где остров… уезд Тартумаа… Нет! Рядом — Йыгевамаа.
Вот теперь все. Остальную беллетристику читать некогда.
— Молодой человек!
Ратников быстро оглянулся.
— Кажется, я нашла то, о чем вы спрашивали… Вот, взгляните.
Встав, Михаил посмотрел на репродукцию в открытой на нужной странице книге…
Он! Анри Матисс, «Скрипач у окна»!
— А еще что-нибудь подобное? И желательно из того же периода.
— Подобное? — библиотекарша задумалась. — Пожалуй, Пикассо, Брак, быть может, Кандинский, Шагал…
— А у вас репродукции есть?
— Разве что-то в энциклопедиях по искусству… Вы подождите.
«Матисс, „Розовая Обнаженная“, „Одалиска“ — аккуратно записал в блокнотик Ратников. — Жорж Брак, „Дома в Эстоке“, Пикассо, „Женщины, бегущие по пляжу“»…
Все это он потом, вечером, аккуратно переписал дома на вырванный из старой тетради листок. Написал пером, чернилами — их подогнал Максик. И еще — старые заезженные пластинки, целую кучу… И у Горелухина (с чердака) Михаил взял пластинки… и патефон! Красивый, обитый красным панбархатом, выпуска завода имени Молотова! С запасными иглами! Пружину, правда, пришлось заменить — и теперь все работало.
А какие пластинки были! Миша специально старался выбрать немецкие (впрочем, уж какие попались) — оркестры Роберта Ренара, Марека Вебера, Оскара Йоста, Барнабаса фон Гечи…
Завел пружину, поставил танго «Женщина и розы» танц-оркестра Роберта Ренара. За этой пластинкой последовали и другие — Миша слушал, старательно запоминая мудреные названия и простенькие мелодии. Заслушался «Мою старую клячу» Оскара Йоста, уронил кляксу, пришлось переписывать:
