— Бог мой, Альрих, — изумился Зельман. — Что вы здесь делаете?
Штернберг обернулся. Лицо его было иссиня-белым, а губы — сизыми, как у насмерть замёрзшего в снегах под Москвой.
— Доброе утро, генерал, — с трудом выговорил он, едва ворочая непослушным языком. — Мне надо к вам. А этот идиот меня не пускает.
— Ради всего святого, что у вас за вид? Что с вами стряслось, откуда вы взялись такой?
— Штернберг развёл руками; перчаток у него не было, ногти, обычно ярко-розовые, имели трупный тёмно-фиолетовый оттенок.
— А вы разве сами не видите, только что вернулся со всеимперского съезда Союза Германских Алкашей, — осклабился он.
Зельман молча покачал головой, ему недоставало слов.
— Ну, чего вы там встали столбом? — Он постучал тростью в стекло кабинки дежурного. — Пропустить немедленно. И потушить огонь — или вы хотите, чтоб сгорело всё здание? — прибавил он таким тоном, будто дежурный являлся виновником возгорания.
Часовой, не спуская глаз с жуткого видения в чёрной фуражке, попятился и ладонью вдавил кнопку, разблокировавшую вращающуюся дверь. Зельман подтолкнул Штернберга в спину.
— Пошевеливайтесь, герой кабака…
Миновав дверь, Штернберг направился к лестнице тяжеловесной, несколько валкой, но весьма уверенной походкой.
— Ну вы даёте, ну орёл, рыцарь бутылки, — распекал его Зельман, пока они поднимались по высокой лестнице на второй этаж. — Не ожидал я от вас такого позорища, Альрих, уж никак не ожидал. Надрались как свинья, хлеще фельдфебеля из похоронной команды.
— А я нисколько и не пьян, — заявил Штернберг. — Хотел бы я, дьявол меня забери, быть пьяным. Но я, оказывается, даже напиться толком не способен, понимаете? Я тр-резв как стекло. Я знаю, кто я, знаю, кто вы, знаю, где нахожусь и отчего пил. А знаете, сколько я выпил? Вы не поверите. У меня вместо крови чистый спирт. Хотите попробовать? — И Штернберг с глупым гоготом достал из ножен эсэсовский кинжал и поднёс к запястью.
— Прекратите валять дурака, — рассердился Зельман. Он схватил Штернберга за руку и выкрутил клинок из его холодных как лёд, окоченевших пальцев.
— Валленштайн говорил, что это поможет, — бормотал Штернберг, — а оно ни хера не помогло…
— Так-так, значит, инициатор — Валленштайн. Следовало догадаться. Куда он вас водил?
— Не знаю… к какой-то женщине. А я ушёл.
— Вы больше слушайте этого вашего Валленштайна, тот ещё умник… Что с вами в последнее время творится, Альрих? Я уже больше месяца вас не видел, почему вы от меня постоянно бегаете? Когда я на прошлой неделе приезжал в ваш институт, мне сообщили, что вы удрали с чёрного хода. Как это понимать?
