Соколовский лихорадочно соображал. Когда его допрашивали, он не назвался инженером, ответил коротко: «Футболист». Это самое безопасное. Он действительно играл центральным нападающим в «Локомотиве» и мог не опасаться проверки, каждый подтвердит: да, центрфорвард. Дугин и Скачко из «Динамо». Год назад Дугин, уже известный вратарь, поступил в институт физкультуры, а Скачко аттестовали незадолго до войны, и он иногда красовался в форме, при двух «кубарях» в петлицах. Но чего хотят немцы? Зачем притащили в лагерь мяч?
Подобрав мяч с земли, толстяк подошел к пленным, похлопал по плечу Дугина, ощупал мускулы ног Соколовского и одобрительно щелкнул языком. Скачко он оглядел мельком, с неудовольствием.
– Не надо упрямство, – негромко посоветовал толстяк и подкинул мяч, отступая в сторону, как это делает на футбольном поле судья, выбрасывающий спорный. – Na los! Schlag zu, aber richtig![4]
Пленные не шевельнулись. Кто знает, что на уме у эсэсовца с его тренированным ударом…
Майор СС пошел к автомобилю, взял с переднего сиденья ременную плетку и вернулся к пленным.
Сквозь прищуренные веки Соколовский наблюдал за всем, что происходило вокруг: пятился в замешательстве рыжий толстяк, уступая дорогу майору, из барака № 1 на плац вели двух парней, тоже в исподнем, медленно приближался к Соколовскому майор с недобрым взглядом прозрачных глаз.
Он хлестнул Соколовского по лицу раз и другой, так же сноровисто и уверенно, как бил только что по мячу.
– Fuβballspider[5]? – спросил он тихо.
– Да, господин майор.
– Verteidiger? Stürmer?[6]
– Центральный нападающий.
Полосы на лице Соколовского, косым крестом от висков к скулам, темнели, верхняя губа вздулась.
– Соврали, сволочи! Стоят как бараны, к мячу не могут подступиться! Скажи им, Цобель, мы всех расстреляем за обман.
– Герр майор! Уважаемый господин Викингер! – взмолился Цобель. Он очень опасался, что Викингер испортит все дело.
Майор вытащил пистолет и, нацелив его на Соколовского, приказал:
– Schlag zu in die Baracken wand![7]
Соколовский ударил. Потом еще раз. И еще. Он бил все сильнее, с земли и с лёту. Бил левой и правой, чувствуя, как горит босая, отвыкшая от мяча нога, бил, задыхаясь от мгновенной усталости, вымещая ярость на мяче.
Выхода не было. Дугину – хоть он и вратарь – и Скачко тоже пришлось бить, а потом и двоим другим из первого барака – Ивану Лемешко и Фокину, смешливому пареньку с утиным носом.
Цобель возрадовался: удар у пленных настоящий! А если учесть месяцы лагеря и то, что они босые, и, бог мой милостивый, отсутствие тренировки тоже что-нибудь да значит! Они прирожденные футболисты, даже этот веснушчатый сопляк в белье не по росту, так что ему приходится рукой придерживать кальсоны.
