И проснулся. Это сон. Всего лишь страшный сон.
Поводив глазами по сторонам я убедился, что никаких моджахедов нет, а я лежу в нашем армейском госпитале. По лбу у меня сочится пот. Рядом со мной сидит медсестра и прикладывает холодную примочку.
— С Вами все в порядке? — ее нежный, полный заботы голос, раздавался у меня прямо в мозгах.
— Наверное. Как я сюда попал?
— Мы нашли Вас в горах, во время поисковой операции и принесли сюда. Вы были без сознания.
— Я был один?
— Да. Судя по всему один.
Слова мне давались с трудом, но она меня понимала и не переспрашивала.
— Как долго я был без сознания?
— Вы лежите тут уже около недели. Доктор Петьковский сказал, что после подобной операции — это нормально.
Значит меня прооперировали. Но почему? Ведь со мной вроде ничего не произошло. Или произошло?
— А что за операция?
— У вас начиналась гангрена и боюсь, мы ампутировали Вам ноги. Но ничего, ничего. Командир сказал… Эй, не вставайте, лежите, лежите.
Я не поверил ушам. Как?! Мои ноги? Зачем? Я попытался пошевелить, но ничего не чувствовал. Тогда я скосил глаза и со страхом смотрел на заканчивающиеся прямо ниже моих… простите… ноги. Точнее то, что от них осталось. Из губ вырвался страшный крик. Я попытался оттолкнуть медсестру и перевернуться к зеркалу, висевшему за ней. Мне почему-то стало казаться, что рук у меня тоже нет — я их не чувствовал. Схватившись за отпрянувшую медсестру, я скатился с кровати и… окончательно проснулся.
Рядом со мной находились трое. Доктор Петьковский пытался объяснить двум лицам в военно-полевой форме, что меня сейчас лучше не беспокоить. Одного из них я узнал сразу. Это был наш командир полка полковник Уваров. Второго я вспомнить не мог, хотя его голос показался мне знакомым. Первый смотрел на меня с заботой, словно отец. Другой с любопытством. Заметив, что я открыл глаза, Уваров воскликнул.
— Я же говорил Вам, док, что мои орлы — лучшие солдаты.
Второй посмотрел на меня с сомнением, а доктор пробурчал, что-то вроде: "У вас есть несколько минут, пока я подготовлю комнату для обследования" — и вышел.
— Как Вы себя чувствуете? — просил меня тот, второй.
— Нормально, насколько это возможно.
Мой следующий вопрос заставил их улыбнуться.
— Так значит, мне не отрезали ноги?
— Нет. Но швов вам наложили порядочно. Видимо Вы родились в рубашке, потому, что пережить подобное и остаться в живых — дано не каждому.
— Мне снилось: что я в плену.
— Наши друзья из контрразведки, — Уваров покосился на соседа. — настояли на инъекции "глубокого сна". Теперь все позади.
