— Но ведь так оно и есть, — возразил я. — В этом мире все взаимосвязано. Каждый осознанный поступок вызван и обусловлен какими-то причинами, которые кажутся совершающему его существу достаточно вескими и разумными. Если я могу понять причины, по которым кто-то хочет меня прикончить, это еще не значит, что я пойду ему навстречу.
— А по-моему, это просто следующий шаг, — сказала Карин. — Вспомни, как ты пытался сдаться сэру Ралло.
— Э… Не пытался я сдаваться. И вообще, для того, чтобы победить врага, надо его понять, — сказал я.
— Неправильно. Для того, чтобы победить врага, надо его убить. Ты не можешь одержать победу, пока жив кто-то желающий твоей смерти.
— Это варварство, — сказал я. — Убийство — это последнее средство убеждения.
— Убийство — это единственное средство, — сказала Карин. — Если ты на самом деле веришь в то, что говоришь, почему же бежал от графа Осмонда и не попытался убедить Гарлеона в своей невиновности?
— Они бы не стали слушать.
— Вот именно. Зачем слушать, если сила на твоей стороне?
— В данном случае, слушать надо было хотя бы затем, чтобы найти истинного виновника преступления.
— Сильные мира сего не ищут виновников, — сказала Карин. — Они их назначают.
Крыть мне было нечем, потому что со мной именно так и поступили.
— Это неправильно, — сказал я. — Так не должно быть.
— Посмотри вокруг. Так есть. Ты сам ведешь себя таким образом, предпочитая этого не замечать. Ты не пытался убедить ни в чем не виноватых и обиженных эволюцией гоблинов. Ты продемонстрировал им силу и разговаривал с ними с позиции сильного. Ты сделал бы то же самое и с графом Осмондом, если бы у тебя хватило могущества. Но его не хватило, и ты пустился в бега. Кроме того, ты непоследователен и совершаешь ошибки. Этих гоблинов следовало убить.
— Ничего подобного. Милосердие — вот истинная сила.
— Милосердие — это слабость, — отрезала Карин. — Проявляя милосердие, ты даришь врагу второй шанс, сам выпускаешь победу из своих рук.
— Гоблины слишком напуганы и побоятся за нами следовать, — сказал я. — Не говоря уже о том, чтобы на нас нападать.
— Возможно, — согласилась Карин. — Может быть, они на нас и не нападут. Скорее всего, не нападут. Но они могут это сделать. А если бы они были мертвы, такой возможности бы у них просто не было.
— Нельзя убивать всех, кто косо на нас посмотрел.
— Почему? — искренне удивилась Карин.
— Потому что тогда в мире будет очень много трупов.
— Зато оставшиеся в живых будут очень вежливые и обходительные.
