Полковник долго не отвечал.
— Ничего вы все-таки не понимаете, поручник Рашеньский, — наконец заявил он. — Ну так что, — спросил он тихо, — ничего не хотите менять в своих показаниях?
— Нет.
— Ничего не желаете добавить?
— Нет. Задержите меня?
Полковник пожал плечами.
— Не я принимаю решения. Но должны. А что бы вы сделали на моем месте?
* * *
Советник-посланник Сокольницкий, возглавивший посольство после отъезда Кота и до приезда нового посла, Ромера, вошел в кабинет майора Высоконьского страшно взволнованный.
— Я выразил резкий протест по поводу ареста Рашеньского, — выпалил он.
— Ну и что? — усмехнулся Высоконьский. Его совсем не тронуло это известие.
— Это ужасно неприятная история, я не знаю, как об этом доложить премьеру.
— Вы должны доложить…
— Я сказал в Наркоминделе, что Янецкого мы снимаем с работы и тут же высылаем из Россия, что действовал он без нашего ведома, согласия и указания.
— И они, конечно, не поверили.
Сокольницкий кивнул.
— Заявили, что и так потребовали бы выезда Янецкого.
— Я отправлю его в армию.
Сокольницкий посмотрел на него более внимательно, даже строго.
— Вы еще больше раздразните русских, — буркнул он. — Кто приказал Янецкому собирать материалы?
Высоконьский молчал.
— Кот запретил представителям всякую деятельность такого рода.
— Да? — Высоконьский как будто удивился. — Видимо, не очень внимательно они вас слушали.
— Вас это не должно волновать, пан майор, но в каком свете мы предстаем в результате такой деятельности? Вот идиот, оставить портфель в ресторане? Как это могло случиться? — Высоконьский пожал плечами. — Рашеньский известный в Лондоне человек, — продолжал Сокольницкий, — неоднократно выступал за польско-русский договор, здесь он беседовал даже с Вандой Василевской, хотя, — добавил он, — без моего согласия.
— И такого человека, — заявил Высоконьский, — большевики арестовали. Ну что тут говорить…
* * *
Тадеуш нервно гасил папиросу в пепельнице, Ванда быстрым шагом ходила по комнате, третий из присутствующих, которого называли Юлианом, вел себя спокойнее всех, даже улыбался.
— Я считаю, — сказал Юлиан, — что рано или поздно НКВД сам поймет, в чем дело, а у нас нет полной уверенности. — Он снял очки и стал тщательно протирать стекла тряпочкой, которую вынул из кармана.
— У нас самая точная информация, Юлиан, — возразил Тадеуш. — Я уверен, что нашлись такие, кто сознательно хотел подставить Рашеньского, чтобы скомпрометировать все, до сих пор им написанное. И подумать только, все это произошло не случайно, почти сразу же после разговора с нами…
