Почему тогда он предпочел сырую, затуманенную террасу посреди вечеринки, чтобы внезапно поменять свое мнение? Потому что его вдруг охватило желание? Вряд ли, неохотно подумала Морган. Он хотел ее, да, она была уверена в этом. Когда Джаред прервал их, Куин сильно разозлился.
Но… В некотором смысле, он находился в полной безопасности, оставшись наедине с ней тогда. Независимо от того, насколько страстным стало их совместное уединение, было весьма маловероятно, что они займутся любовью прямо там — обстановка была неподходящей: слишком холодно, сыро и ужасно неудобно, к тому же недостаточно уединенно.
Морган сомневалась, что такого умного человека часто заставали врасплох. Почти десять лет ускользал он от полиции всего мира, так что это вполне очевидно. Совершенно ясно, что он наперед знал, что ничего непоправимого между ними не случится.
Морган сказала себе, что это только предположение, и нет никаких доказательств, что он решил сделать ее частью своего прикрытия. Но когда он вмешался и аккуратно увел ее от владельца галереи, с которым она танцевала, ее подозрения усилились. И, тем более, что он держал ее гораздо ближе к себе, чем во время первого танца: ее руки были на его плечах, а его — у нее на спине.
— Ты игнорировала меня, Моргана, — укорил он ее с улыбкой.
«Интригующий, очаровательный, коварный негодяй», решила Морган с растущим гневом, который она даже приветствовала. Хуже того: бессердечный вор, укравший ожерелье с шеи женщины во время поцелуя ее. Ничего хуже этого и быть не могло.
Морган постаралась завернуться в свою ярость. Это чувство стало для нее такой твердой броней, что девушка даже смогла ему улыбнуться в ответ совершенно непринужденно, словно их близость и прикосновение его теплых рук к ее обнаженной спине на нее не влияли.
— Ну, так как мне не объяснили как надо, то я предположу, что знаю вас. Думаю, это самое подходящее. Мы встретились сегодня вечером, правильно?
— Да. Но у нас просто любовь с первого взгляда, — проникновенно произнес он.
— Понятно.
Морган позволила своим рукам обвиться вокруг его шеи, превращая их танец во что-то гораздо более интимное, чем он планировал. Она прикрыла глаза, опустив ресницы, посмотрела на его искусно повязанный галстук и соблазнительно улыбнулась.
— Ты должен был сказать мне.
Она думала, что и ее голос был таким же чарующим, но, должно быть, тон ее выдал, потому что Куин не купился на эту сцену.
Он притих на минуту, пока они танцевали, потом откашлялся и произнес сухо:
