— Согласен. В шесть тридцать, — кивнул Ингхэм и сел в машину.
Чтобы выбраться на шоссе до Туниса, ему нужно было проехать через Хаммамет. В Хаммамете он глянул на угол возле здания почты, на уличные столики «Кафе де ла Плаж», в надежде увидеть старого араба в красных шароварах. Но его там не оказалось.
В Тунисе Ингхэму пришлось побродить минут сорок, чтобы отыскать нужную ремонтную мастерскую. В нескольких ему сказали, что берутся починить машинку, но на это потребуется самое малое недели две, к тому же их обещания звучали не слишком определенно, чтобы внушать доверие насчет качества ремонта и времени его исполнения. Наконец на оживленной торговой улице Ингхэм нашел мастерскую, в которой приемщик пообещал, что ремонт будет выполнен за неделю. Ингхэму этот мужчина показался вполне надежным, хотя он и посетовал, что для пего это слишком долго.
— Как это случилось? — спросил его приемщик по-французски.
— Горничная в отеле опрокинула ее с подоконника, — выдал Ингхэм заранее заготовленный ответ.
— Вот неудача! Надеюсь, она упала не на чью-то голову?
— Да нет. На каменный парапет, — отозвался Ингхэм.
Получив квитанцию, Ингхэм вышел из мастерской. Без машинки он ощущал себя как бы невесомым и немного потерянным.
На бульваре Бургиба он заглянул в кафе, выпить пива и пролистать «Таймс», которую купил по дороге. Израильтяне не желали уступать аннексированных территорий. Теперь нетрудно предвидеть рост ненависти к евреям со стороны арабов, еще большую, чем до сих пор. И этому не будет конца.
Ингхэм пообедал в ресторане с вентилятором под потолком на другой стороне бульвара Бургиба — одном из двух, упомянутых Джоном Кастлвудом. Ему подали великолепно приготовленные морские гребешки по-милански, которые после хаммаметской кухни должны были бы привести его в восторг, но у него отсутствовал аппетит. А что, если араб умер и ребята доложили об этом в отель, а те — в полицию… Но если это так, то почему ни из полиции, ни из отеля никто не заявился с утра пораньше? Интересно, а если они нашли уже мертвого араба, испугались и зарыли его где-нибудь в песке? На пляже есть сосновая рощица, ярдах в пятидесяти от воды. Через нее никто не ходит. Все стараются обойти этот участок стороной. Самое что ни на есть отличное место, чтобы схоронить труп. Или он просто заразился страхами Иенсена из-за пропажи собаки?
Ингхэму пришло в голову рассказать Иенсену о событиях прошлой ночи. Иенсен, по крайней мере, поймет. Сейчас он уже жалел, что не открыл дверь, когда услышал голоса ребят, или позже, когда кто-то тер тряпкой по плитам.
