— Не надо шуметь. Тише. Вам нечего бояться. Успокойтесь и повторяйте за мной слова молитвы. Тогда преступления ваши простятся и вам откроется царствие небесное. Ну же…
И поп начал нараспев читать набор коротких фраз, которых, наверно, в другом месте не услышишь. Но осужденный не стал ему вторить, от страха он не мог ни на чем остановить взгляд, и зрачки его быстро двигались то влево, то вправо. Не обращая на это внимания, поп быстро допел положенное до конца.
— Так, — сказал он. — Теперь положите сюда руку и скажите «аминь».
Поп сунул осужденному под нос Библию в черном кожаном переплете. Хорибэ двумя пальцами взялся за цепь наручников и положил руки заключенного на Библию. Из всех охранников на такое был способен только он.
— Аминь, — сказал поп, взглядом призывая осужденного повторить. Тот помолчал, потом, двинув губами, беззвучно произнес пересохшим ртом: «Аминь».
Его руки, скользнув по кожаному переплету, упали обратно на колени. Поп отошел, и вперед выступил директор.
— Не желаешь ли что-нибудь сказать напоследок? Что угодно… — сказал он театральным голосом. Осужденный будто не слышал.
— Покуришь? — спросил опять директор и протянул сигарету с золотым ободком.
Осужденный проводил взглядом руку директора, чуть помедлив, взял сигарету и засунул ее в рот до половины, но сигарета осталась совершенно сухой. Бригадир вынул из канделябра свечу и дал ему прикурить. Осужденный несколько раз порывисто затянулся и, захлебнувшись дымом, закашлялся. Пепел сыпался на пол.
— Еще одну?
Директор опять протянул пачку. Осужденный выплюнул недокуренную сигарету и засунул в рот новую.
Бригадир снова поднес свечу, но смертник не стал затягиваться, и сигарета, почернев, тут же погасла.
— Я вижу, хватит, — сказал директор и подал нам знак. Я откинул белую штору, за которой был вход в камеру.
В камере было темновато, под потолком светилась одна голая лампочка. Мы с Хорибэ, взяв осужденного под руки, ввели его внутрь. Когда все вошли, бригадир задвинул штору.
Приговоренный едва переставлял ноги, и нам приходилось практически тащить его волоком. Увидев перед собой ступени эшафота, он резко вздернул голову, посмотрел наверх и что-то невнятно выкрикнул. Его вопль гулко отдался в камере.
Я посмотрел на эшафот. Осужденного надо было туда втащить.
Хорибэ первым стал взбираться по деревянной лестнице, он тянул осужденного за наручники. Я подталкивал его сзади, а смертник упирался и что-то кричал. Раза два он споткнулся о ступени, заставляя нас с Хорибэ хвататься за перила, чтобы не упасть.
