Думаю, что Холмс написал письмо, в котором выразил сожаление по поводу того, что не сумел предотвратить смерть ее отца. Однако не в его характере было откровенничать со мной о столь личного свойства деталях. Знаю лишь, что в течение нескольких дней по возвращении из Бодмина он пребывал в скверном настроении и проводил время либо у себя в комнате, играя на скрипке, либо на диване в нашей гостиной, угрюмо уставившись в потолок. Только после того, как однажды вечером к нам заглянул инспектор Лестрейд, чтобы попросить Холмса о помощи в расследовании необычного дела о поддельном Гольбейне, к моему старому другу вернулось доброе расположение духа.
Примерно через месяц за завтраком Холмс наконец напрямую упомянул о деле Адльтона.
Просматривая свежий номер «Таймс», он заметил:
— Тут внизу, на третьей странице, вы найдете заметку, которая может показаться вам интересной, Ватсон.
Это был короткий отчет, в котором после краткого перечисления обстоятельств гибели Гейдона Каупера говорилось следующее:
«Среди оставшихся после его смерти вещей были обнаружены предметы из древнего британского захоронения, которое он, видимо, раскопал незадолго до смерти. Среди этих предметов — некоторые редкие экземпляры изделий доисторических гончаров и великолепной работы каменный топор, который, по мнению изучавших экспонаты экспертов, принадлежит к числу самых замечательных предметов того периода, открытых за последние годы.
Ввиду отсутствия наследников вся коллекция передана в музей Труро, где она будет выставлена для всеобщего обозрения».
— И снова ирония судьбы, на этот раз последняя, Ватсон, — прокомментировал Холмс, когда я отложил газету.
— В каком смысле? — спросил я, не вполне понимая, что именно он имеет в виду.
— В том, что такое открытие не только увенчало бы славой профессора Адльтона и было бы достойным завершением его научной карьеры как археолога, но и во многом способствовало бы восстановлению репутации Гейдона Каупера. Впрочем, все слишком поздно, мой дорогой друг! Слишком поздно!
Взяв в руки газету и потрясая ею, Холмс добавил:
— Кстати сказать, Ватсон, я был бы весьма вам признателен, если бы вы воздержались от публикации своего отчета об этом деле. Как большой почитатель сочинения профессора Адльтона, я не хочу, чтобы на его репутацию пала хотя бы малейшая тень. Равным образом, как и на мою собственную.
— На вашу?! — воскликнул я, пораженный.
Несколько мгновений Холмс с мрачным видом смотрел мне прямо в глаза. Затем резко сказал:
