И из этого ряда я прочту письмо, которое тоже произвело необычайно большую волну среди специалистов по Древней Руси, настолько это выпадало из всех возможных представлений о том, что могло там случаться и писаться. Это такой замечательный документ, который дошел в виде двух обрывков, которые были найдены на мостовой, связанные крутым морским узлом, длинные куски. Где-то такое. <показывает> Увы, это не найдено, но, может быть, метрах в десяти ветер отнес еще два таких обрывка. Может быть, лет через 50 мы их найдем, не исключено — если будут раскопки в соответствующем месте. Ясно следующее. Адресат, получив это письмо и не имея рядом ни огня, ни ножа, его разодрал. Разодрал, к счастью, вдоль строк. Письмо, естественно, рвется по длине, поэтому строка иногда может остаться целиком. И не просто разбросал эти куски, а завязал, закрутил два из них таким образом и только тогда швырнул на мостовую. И через 900 лет мы это подобрали.
Вот что из этих кусков выясняется. Удалось понять, что до нас дошли второй и четвертый куски. Первый был совсем маленький, 14 букв, не больше, так что его можно примерно восстановить. Третий пропавший восстановить труднее. А четвертый — это конец, так что все-таки документ вырисовался почти в полном виде. Вот как он сейчас выглядит, как мы его сложили и представляем, в переводе, разумеется. Первая недостающая строка, скорее всего, содержала слова “Я посылала”, потому что начинается со слов “…к тебе трижды”. Значит, скорее всего, первая фраза была “Я посылала к тебе трижды”. Дальше все читается совершенно отчетливо. “Что за зло ты против меня имеешь, что в это воскресенье ко мне не приходил? А я к тебе относилась как к брату!” Как и положено в русском языке, точно так же, как в переводе, из форм глагола прошедшего времени прекрасно ясно, кто говорит, мужчина или женщина. “Неужели я тебя задела тем, что я к тебе посылала?” Можете вообразить такую тонкость чувств и выражений для конца XI в.? Заметьте, то, что она пишет мужчине, ясно из первой же фразы: “…ко мне не приходил”. Так что конфигурация кто пишет — кому выясняется из первых же строчек абсолютно однозначно. “А тебе, я вижу, не любо. Если бы тебе было любо, то ты бы вырвался из-под людских глаз и примчался”. Из этого совершенно очевидно, что он, по-видимому, говорил, что “не могу прийти, потому что родители, родственники наблюдают, они заметят и пр.” На что она вполне трезво ему пишет, что, если бы сильно хотел, то, конечно, сумел бы. Заметьте, совершенно так же, как, наверно, и сейчас было бы сказано в этом случае.
