— Ничего, дождемся прихода надзирателя, — ответил Нестор. — А пока отнесем его к дороге.
По указанию Нестора два молодых илота подняли тело Като за плечи и колени и унесли.
Один за другим рабы возвращались к работе. Нестор задержался. Перед тем, как уйти, он повернулся к Лисандру и спросил:
— Как чувствует себя твоя мама?
— Ни хуже, ни лучше, — ответил юноша. Нестор задумчиво кивнул.
— Что ж, спасибо богам и за это, — пробормотал он и ушел.
Лисандр решил думать только о жатве, но мертвец с раной на шее, напоминавшей зловещую улыбку, никак не выходил у него из головы.
Лисандр даже не заметил, как прошла вторая половина дня. Он махал серпом, подгоняемый досадой и гневом, как вдруг чей-то голос прервал его мысли. Это был Тимеон.
— Лисандр, остановись. Ты уже собрал сто бушелей.
Лисандр тяжело выдохнул, уперся рукой в бок и взглянул на солнце. Оно напоминало ярко-оранжевое пятно, почти касавшееся горных вершин на западе.
Сотни лет назад, когда принца Кироса еще не было на свете, вся земля между этими холмами и западным морем[9] принадлежала мессенцам, предкам Лисандра. Они сеяли, собирали хлеб и жили в мире. Тогда этот народ был свободен.
Лисандр отнес последний мешок к телеге надзирателя, молча наблюдая, как Нестор и еще один илот, стиснув зубы, осторожно поднимают бездыханное тело Като и кладут его в глубине телеги. Они выпрямили согнутые ноги убитого и подняли его свисавшую с телеги руку. Одинокая муха, жужжа, кружила над высохшими и покрасневшими глазными впадинами трупа. Нестор взмахом руки прогнал ее.
Хлыст надзирателя опустился на спины волов, те натянули узды, телега двинулась вперед.
Лисандр вместе с другими илотами шел позади процессии, стараясь не смотреть на зловещий груз и радуясь тому, что никто не произнес ни слова.
У амбара они заняли очередь за другими илотами, стоявшими за платой — им полагалась десятая часть зерна, собранного за этот день. Остальная часть прямиком уходила в казну спартанцев.
«Мне выпала еще не самая плохая доля», — подумал юноша, глядя на других жнецов.
Годы согнули некоторых мужчин и женщин, но они продолжали трудиться в поле. На изможденных лицах не осталось ни малейших признаков надежды.
Когда подошла очередь Лисандра, он оказался перед надзирателем Агестесом.
У Лисандра от голода заурчало в животе.
Надзиратель был свирепым человеком, на его груди и руках курчавились темные волосы, неопрятная черная борода почти скрыла челюсти и щеки, маленькие косые черные глаза сверкали. Лисандр заметил под густыми усами Агестеса, что у того в гнилых деснах почти не осталось зубов.
