Тамара планировала принять ванну, переодеться и вернуться к дому Эрика, чтобы проверить, приехали ли рабочие. Погода была чудесная, ярко светило солнце и заметно поднимало настроение.
Погрузившись в свои мысли, она незаметно заснула. Сон был тяжелый и беспокойный. Тамаре приснилось, что она старая морщинистая старуха с седыми растрепанными волосами.
Затем она увидела каменную плиту со своим именем и Эрика, скорбно сидящего рядом, окруженного лишь ночной тьмой и морозным воздухом. Она резко села в ванне, широко распахнув глаза. Вода давно остыла, и Тамара еще сильнее затряслась от холода.
— Так не должно быть, — сказала она, стряхивая с себя остатки сна.
Эрик же объяснял ей, что значит быть Избранной. Они могут быть вместе вечно. Эта мысль молнией пронеслась в голове. Тамара задрожала как осиновый лист на ветру. Она может стать такой же, как Эрик.
Она прижала руку ко лбу. Потом, все потом. Сейчас нет сил думать об этом.
Тамара растерлась полотенцем, пытаясь разогреть покрытую мурашками кожу, и быстро оделась. Взглянув на часы, Тамара удивилась, как быстро пробежало время, уже день. Господи, Курт может…
Перепрыгивая через две ступеньки, она побежала вниз. В гостиной в удобном мягком кресле сидел Кертис и спокойно пил кофе. Дэниэл сидел рядом. При виде Тамары он встал и внимательно оглядел ее влажные волосы и небрежную одежду. Взгляд остановился на синяке на скуле.
— Твоих рук дело? — повернулся он к Курту.
Тот опустил глаза в пол:
— Я очень переживаю из-за этого, как никогда ни из-за чего не переживал. Прости меня, Тэмми, если сможешь.
Тамара подошла ближе, вглядываясь в его лицо, на котором читалось вполне искреннее раскаяние. Глаза молили о понимании.
— Я все еще беспокоюсь за тебя, — сказал Кертис, — и за всех нас.
— Я знаю, тебе страшно, Курт, но для страха нет причин. Если бы Эрик жаждал твоей смерти, он давно бы тебя убил. Вы оба столько времени не даете ему спокойно жить, а он ни разу не попытался поднять на вас руку.
Дэниэл откашлялся и обнял их обоих. Тамара заметила, что он гладко выбрит, одет в белую рубашку и коричневые брюки. Кожаный ремень, темно-синий галстук с золотой заколкой, тщательно отполированные ботинки дополняли его костюм. Значит, хочет сгладить впечатление о вчерашнем. Надеялся, что Тамара не заметит, что он пил?
— Должен признать, — начал Дэниэл, — мне будет трудно согласиться с тем, что ошибался все эти долгие годы. Но, как ученые, Кертис, мы должны быть беспристрастны и рассмотреть все варианты. Ради этого и ради Тамары я предоставлю возможность ее другу заставить меня сомневаться в своей правоте.
