Я заполнил еще несколько квартплат и требований на деньги. Отец почти не приближался к окошечку и нервно вглядывал на часы. Я с извинениями протиснулся к нему. Он пожал плечами — будем стоять, а что сделаешь? Теперь он читал «Призывы ЦК КПСС к 61-й годовщине Великой Октябрьской Социалистической революции» на первой полосе газеты.
Когда подошла его очередь, кассирша сказала, что такую крупную сумму надо было заказывать заранее. Мы простояли в сберкассе уже почти час.
— Как это заказывать? — возмутился отец. — Где это написано? Позовите заведующую!
— Заведующая в отпуске! — нервно сказала кассир. — Не шумите, гражданин!
— Должность в отпуск не уходит, — веско сказал отец. — Кто за нее? Позовите!
— Следующий! — сказала кассир.
Очередь нетерпеливо заворчала, выдавливая отца от окошечка.
Наш катер мог накрыться медным тазом.
Я кусал ногти, но отец, уцепившись руками за прилавок, шикнул на очередь: «Имейте совесть!» и, сняв шляпу, по плечи просунул голову в стеклянное окошко. Не знаю, что он там говорил, но кассирша покрылась румянцем, обменялась репликами с сидевшей в соседнем окошечке толстой тетей, и батя, зажав аллюминиевый жетон в руке, встал с повеселевшим лицом в короткую очередь — уже за деньгами. Он подмигнул мне и надел шляпу. «Вот прощелыга, — прокомментировала бабулька, сидевшая на мягкой лавочке у стены. — Пролез таки!.. Я рубль по лотерее получить второй час стою, а он влез! Тьфу!»
Мы вышли из сберкассы, и батя стал ловить такси на Петроградскую. Семен Семенович жил на Кронверской улице. Это не меньше рубля, а то и полтора. Но мы спешили — неизвестно, чем может кончиться наша задержка: Семен Семенович мог подумать, что мы передумали, и продать катер тому, кто раньше внесет залог. Притормозили две машины с пассажирами на переднем сиденье, но все не по пути. Третья шла с поломкой в парк. Наконец мы подсели в такси, везущее двух женщин на Комендатский аэродром. Водитель сказал, что поедет через Кировский.
— Как там Комендатский? — Батя снял шляпу, чтобы не мешать водителю смотреть в зеркальце. — Строится?
— Строится, — гордо сказала одна из женщин.
— Что там, «корабли»? — Отец поерзал, устраиваясь поудобнее. — Никогда не был.
— «Корабли», — кивнула тетенька. — Вот, трехкомнатную квартиру получили, шестнадцать лет стояли.
— И на сколько человек дали?
— На пятерых, — сказала женщина. — Мы с мужем, двое детей и бабушка.
— Разнополые? — вмешался в разговор таксист и посмотрел на пассажирку в зеркальце. — Дети разнополые?
