Запоздалая крестьянская реформа 1861 года, безусловно, была самым важным событием российской истории XIX века, но из-за своей половинчатости вскоре породила недовольство, которое накапливалось вплоть до революционного взрыва. Наиболее последовательной и дальновидной из всех великих реформ Александра II оказалась судебная реформа 1864 года. Действовавшая в первой половине XIX века правовая система была позором даже для столь отсталой страны, как Россия. Яркий пример характерного для России резкого перехода от спячки к спешке, реформа 1864 года одним прыжком поставила российскую правовую систему вровень с такими странами, как Франция и Германия: были введены открытые судебные заседания, суд присяжных, а также принцип состязательности судебного процесса и несменяемости судей, освободивший последних от давления сверху. Оспаривая, как это было ему свойственно, ложные представления о предреволюционной России, которыми грешили даже самые высокообразованные западные интеллигенты, Владимир Набоков впоследствии напишет Эдмунду Уилсону, что, несмотря на глупость и варварство царей, «суд в России после реформ Александра II стал великолепным институтом, причем не только на бумаге»>20.
Когда в середине 1860-х годов реформаторский пыл начал остывать, радикалы, чьи надежды возросли за последнее десятилетие, избрали путь насилия. После попытки покушения на царя в 1866 году работа над реформами замерла, и реакция только ждала момента, чтобы снова выйти на сцену. Новая волна терроризма, прокатившаяся в конце 1870-х — начале 1880-х годов, достигла своего пика в марте 1881 года, когда был убит Александр II. В течение этого периода правительство пыталось игнорировать им же реформированную систему судопроизводства или превратить ее в орудие подавления терроризма. Но тщетно. Предшественник Дмитрия Набокова на посту министра юстиции граф Пален был вынужден подать в отставку после того, как суд присяжных, вопреки его приказу, отказался вынести обвинительный приговор Вере Засулич, покушавшейся на жизнь санкт-петербургского генерал-губернатора.
С отставкой Палена официальная враждебность властей к суду присяжных и независимым судьям резко усилилась. Образованных юристов подозревали в том что они служат скорее «иностранным» идеалам справедливости, чем царю, и поэтому Дмитрия Набокова выдвинули на пост министра скорее вопреки, чем благодаря его юридическому образованию, прежде всего за то, что он ничем не выделялся. Откровенно либерально настроенный военный министр Дмитрий Милютин назвал Д.Н. Набокова «чиновником до мозга костей», а другой государственный деятель, придерживающийся консервативных взглядов, — «безличным»
