Больше мы никогда не виделись. Случайно встретив общую знакомую полгода спустя, я узнала, что увенчала собой одну из фронтальных мозаичных стен имени битвы Машеньки с жестокими, эгоистичными монстрами беспощадного мира. Ещё я знаю, что о ней так никто толком и не позаботился.
Женька должна была вернуть Катю, и у нее это получилось. Они выдержали дня три в относительном "хорошо", может быть — пять. Гуляли, ходили в кино, в рестораны, разложили все вывезенные ранее к сопернице вещи по полочкам. И — пшшшш. Бульк. И внутри — тишина. А что дальше? С Катиной стороны поступили и горячие раскаяния, и признания в любви. Женька получила свое. Подержала его в руках. И заскучала. По мне. За несколько недель она привыкла и к особой близкой глубине наших разговоров, и к моим глазам, и к тому чувству смысловой и эмоциональной наполненности совместно проводимого времени, которое бывает редко и, порой, не ценится в процессе, но без него становится пусто.
Я заняла круговую оборону. Я знала, что ничего так не задевает самолюбие избалованного эгоиста, как доброжелательное равнодушие. Как "было и нет". Женька оказалась в ловушке, и винить ей в этом было совершенно некого. Она хотела вернуть Катю? Так вот же она, сидит рядом, смотрит телевизор. Наслаждайся отвоеванным, дружочек.
* * *
Несмотря на всю выстроенную годами систему защиты моего самолюбия, я, конечно, переживала. Мне не в чем было винить Женьку. Я знала, что, действительно, ей нравлюсь. Что она пытается удержать меня не из эгоистичного поверхностного желания иметь рядом такую замечательную девушку, как я. Что ее очень тянет ко мне. Что она многое бы отдала за хорошо очищенное и проветренное открытое сердце. Что она искренне хотела "попробовать начать все сначала с другим человеком" — мной. Но я не могла допустить для себя такой незавидной роли. Я хотела быть не просто главной в ее жизни, я могла быть только единственной. А для этого нужно было играть "ва-банк". Поэтому я пожелала ей счастья и решила никогда больше с ней не встречаться. Или, по крайней мере, настраиваться на такой исход.
* * *
— Привет! — Женькин голос в трубке появлялся с угрожающей периодичностью. — Я очень скучаю по тебе!
— Рада тебя слышать, — отвечаю вежливо, интонация ледяная, искренне уставшая от подобной нервотрепки. — Как твои дела?
— Знаешь, мне очень плохо без тебя. Я все время думаю о нас.
— Жень, хватит, а? Я тебе уже все сказала, к чему эти бессмысленные разговоры?
