Они, конечно же, развелись сразу же после годовщины, как и предсказывали всезнающие психологи.
Мысли гремят в голове, как несколько железных гвоздей в огромной кастрюле. Душа от воспоминаний, сомнений, бесконечных "а если бы?" стирается в порошок, в какао-порошок, сладкий, но оставляющий горьковатое послевкусие (душа сладко-горькая, но бывают и кислые души, и соленые от слез, и острые, жгучие…).
И я не чувствую себя ни в достаточной мере эмоционально зрелой, ни мало-мальски умной, чтобы спокойно решить свои проблемы самостоятельно, чтобы навести порядок как в душе, так и в голове. Порядок в душе, — звучит смешно, но хаос, непоследовательность, мешанина эмоций — это как звучит?
Мы взрываемся и успокаиваемся. И во время затиший мне иногда становится очень остро жаль нас. Таких вспыльчивых, максималистичных, не умеющих по-настоящему ни терпеть, ни любить, ни уважать пространство Другого Человека.
Напряжение, подавленное, загнанное внутрь однажды, дважды, трижды, все равно выплескивается наружу в самый неподходящий момент, когда очевидно, что повод ничтожен. Разбежавшись по углам, мы начинаем скучать друг по другу…
"Пожить пока отдельно". Не предполагала, что это так сложно.
Тоска — это зверь, это — хитрое, коварное животное. Или вирус, размножающийся с бешеной скоростью в благоприятной атмосфере. Например, в сумраке, или в одиночестве, или на улице, вне зависимости от погодных условий, или в кинотеатре — прямо в самый захватывающий момент обрушения на многострадальный КиноНьюЙорк обломков Статуи Свободы, или… В любой обстановке вирус тоски, соскученности, пронзительной грусти, химической, физической нехватки…
Казалось, разум добросовестно вырыл широкие окопы и установил прочные металлические решетки по периметру. И вроде бы живешь, и идешь куда-то, и говоришь по телефону исключительно бодрым и жизнеутверждающим голосом.
Но зверь-вирус хитрее — он находит узкие лазы, роет подземные норы, запускает через решетку воздушных змеев. Звук мелодии, запах сигареты, да, просто, — ни с того ни с сего — картинкой-образом, например, из одного вечера пару недель назад: ее профиль — так близко-близко, поворот головы, глаза… Мы, валяющиеся на кровати, моя рука не хочет выпускать пульт телевизора, ее рука… Почему — "ее"? Это ты, я перехожу на прямой диалог, говорю с тобой, рассказываю, какая это тонкая пытка, не видеть тебя. Добровольно отказаться от того, чтобы быть сейчас рядом, ты, ты везде, внутри и снаружи, закрываю глаза и вижу, как — это было так недавно! — твоя рука аккуратно изымает этот дурацкий пульт из моей, поворачивает меня… Твои губы приближаются, взгляд серьезен, ближе, миллиметр, слияние…
