Шахрин — человек целеустремленный, пригласили его на сейшн, он приготовился играть. «Спел пару песен и понял, что никому не интересно, что людям просто неудобно, им надо выпивать и закусывать. Мне сказали: «Молодец, старик, на тебе стакан». Выпили. А когда уже все были совсем пьяные, играть все-таки начали, но полную хренотень» (Шахрин). Играли кто на чем не умел и нечто авангардное без названия, жанра и прочего музыковедения. Может быть, это была музыка портвейна, которого выпили в тот день несколько ящиков? Может быть и так. Важней для нашей истории другое — Шахрин познакомился со всеми и всем понравился.
«Было видно, что он немножко комсомолец, — вспоминает Перов, — точнее, не он, а его оболочка. Но о песнях я подумал: «О, нормально!» — видно было, что творчество не заимствованное».
Потом шли по улице, провожались, болтали, орали и хулиганили. Музыканты!.. Особенно Умецкий, в руках которого был черный пластиковый кофр от бас-гитары с крупной надписью «Репс1ег 115А». И Шахрин почувствовал, что это есть, что оно настоящее, и что он, Вова, к этому уже причастен. На следующий день пришел к Бегунову, сообщил: «Я познакомился, я видел этих людей, реальных «Урфин Джюсов» и «Наутилусов», они такие же, как мы, без хвоста!» (Шахрин).
«Гражданин Бутусов» и другие
Итак, в начале 85то Шахрин попал в тусовку, но тусоваться не умел, водку не пил; в результате с удвоенной яростью принялся писать песни. Тусоваться умел Бегунов, пил с удовольствием и оказался на месте, поскольку свердловские рокеры все до единого не столько на инструментах играли, сколько пили и разговоры говорили. Рванул Бегунов в пучину рок-н-ролла с наслаждением, только не всегда успевал переодеваться, отчего приключались накладочки.
Сидел как-то Вовка в милицейском «уазике», зима, холодно, из машины вылезать неохота, а мимо идет Бутусов с приятелями. Бегунов и гаркни в громкоговоритель: «Гражданин Бутусов! Подойдите к машине!»… Бутусов, не оглядываясь, голову в плечи вжал и рванул в ближайшие кусты. И приятели его тоже разбежались. Бегунов удивился, он поболтать хотел… Спустя некоторое время на дружеской вечеринке он эту историю рассказывал, все смеялись, только Слава все мрачнел, потом выдавил: «Так это ты был, сволочь!». Запомнил.
Таких штук с Бегуновым приключалось вдоволь. То приедут к Матвееву челябинские хиппаны, сядут дурь курить, заезжает Бегунов, который на дежурстве, в «коробке» и при форме… Хиппанов откачали. Еще одно приключение с Вовкиным участием Матвеев до сих пор вспоминает с дрожью: приехал Шевчук, песни пел на квартире. Матвеев Бегунова позвал, тот из дома вышел, а Матвеев стал думать: в форме придет или без? «Было очень холодно, Бегунов приперся в огромных ментовских валенках, в ментовском тулупе, но не в форме, слава Богу. Учитывая тогдашние отношения Юрича с ментами, это был бы цирк!..» (Матвеев). Бегунов тусовался, Шахрин песни писал. Единственный человек, кто оставался сам по себе, был Решетников.
