Мама кивает головой, глаза у нее закрыты. Потом она вдруг спрашивает:
— Почему ты назвал ее Цубаки?
Она задает мне этот вопрос каждый раз, когда я рассказываю о своих детях, и каждый раз я повторяю один и тот же ответ: «Потому что она родилась в сезон, когда цветут цубаки». Мама прекрасно помнит, как мы выбирали имя для Нацуко и Фуюки, но всегда забывает про Цубаки. Шизуко назвала двух старших детей, а я младшую, Цубаки.
Мама ждет моего ответа. Говорю очень тихо и думаю: интересно, слышит ли она меня.
— Потому что у меня была подруга, которой нравились цубаки.
— Что?
Она удивленно смотрит на меня. Я улыбаюсь:
— Ты же все слышала.
— Я не знала, что ты встречался еще с кем-то, кроме Шизуко!
— Тогда мне было всего шестнадцать лет. Успокойся, мама.
Маме тоже было шестнадцать лет, когда она познакомилась с моим настоящим отцом, который сделал ее своей любовницей. Но мы с мамой никогда не говорим об этом, соблюдая молчаливый уговор, который длится уже долгие годы. Нельзя будить в ней старые воспоминания.
— Только никому не рассказывай, — нарочно говорю я, словно ребенок, жалобно упрашивающий свою маму.
— Ты совсем как мальчишка, — улыбается она. — Ладно, обещаю, не расскажу.
Мама права: когда я думаю о Юкико, мне всегда шестнадцать лет. Я часто вспоминаю ее лицо. Вспоминаю, как она, чудачка, надевает мое широкое черное пальто. А вот она бежит вприпрыжку по бамбуковому лесу, потом вдруг оборачивается и смеется.
— Ты сильно ее любил? — спрашивает мама.
— Да. Она была моей единственной подругой, в юности я любил только ее. Мы дали друг другу обещание пожениться. Но она вышла замуж за другого.
— Значит, она тебя обманула?
— Нет, — отвечаю я без малейшего колебания. — С ней случилась какая-то серьезная неприятность, из-за которой ей нельзя было со мной встречаться.
— Наверное, запретили родители.
— Нет. Они хорошо ко мне относились, особенно ее отец.
— Странно.
— Но, даже несмотря на это, я надеялся, что мы будем вместе.
Мама поднимает глаза к потолку.
— Вот почему, оказывается, ты женился так поздно… Тебе было тридцать пять лет, когда ты взял в жены Шизуко.
Я молчу. Может быть, мама права. Или я просто долго не мог найти идеальный образ, о котором мечтал. Мама тоже замолчала. Я смотрю в окно: в саду Шизуко, она собирает в корзину горох. Мама дразнит меня:
— Твоя юная подружка была так же красива, как Шизуко?
— Разумеется, она казалась мне красивой. Она была такой же очаровательной, как ты, мама.
