Мальчик на берегу перестал бросать камешки, взял с земли сумку и зашагал прочь. Я смотрела ему вслед.
И вдруг поняла, что это Юкио играл со мной много лет назад. Это обо мне он рассказывал, и девочка, с которой он гулял в парке в Токио, — это я. Мы были вместе, не подозревая, что у нас общий отец.
И Юкио всего этого не знал».
* * *
«Мама еще оставалась у своей кузины, когда однажды ночью — небо было ясное и светила луна — меня разбудил шорох в спальне отца. Должно быть, отец, словно мышь, пытался пролезть сквозь отверстие в глубине стенного шкафа.
Я вылезла из постели и забралась на чердак, как уже делала это в прошлый раз. В свете луны я легко отыскала щель между половицами. Сначала я остановилась над комнатой Юкио. Там не было никого, даже Юкио. „Где же он?“ — подумала я.
Тогда я прошла туда, где находилась спальня его родителей. Должен же кто-то быть дома. И там сквозь щели дощатого пола я увидела их.
В окно лился лунный свет, освещая всю комнату. Они были голые. Госпожа Такагаши сидела верхом на животе моего отца, упираясь коленями в татами. Они смотрели друг на друга. Отец медленно поглаживал ее соски, ее круглые груди. Она запрокинула голову, прикрыла глаза, слегка разомкнув губы. Отец приподнялся, перевернул ее на спину и накрыл своим телом. Он целовал ее лицо, рот, шею, грудь. Его рука вновь скользнула ей в промежность. „Не надо!“ — воскликнула она. Он овладел ею. Теперь стонал он, сильно напрягая бедра. Потом они лежали рядом на спине, и луна ярко их освещала.
Отец сказал:
— Жена вернется через два дня. Я больше не могу без тебя. Нужно найти место, где мы могли бы встречаться.
Госпожа Такагаши неуверенно ответила:
— Дай мне время подумать. Я запуталась.
— Подумать о чем? Запуталась в чем? Ты слишком серьезна! Никто никогда не узнает. Я приду завтра ночью. Юкио опять останется у моего коллеги из лаборатории. Он говорит, что наш сын очень сообразительный и умеет думать. Я горжусь им.
Отец исчез через отверстие в стене. Мгновение спустя я услышала плач госпожи Такагаши.
Когда я легла спать, было три часа утра.
В восемь я встала. В этот час уже нужно быть на заводе. Отец ушел в лабораторию. Я поспешила на работу.
Начальник бригады закричал:
— С какой стати ты позволяешь себе приходить так поздно? Подумай о солдатах, которые борются за свободу Азии, за наш народ, за тебя!
Он дал мне пощечину. Но я не чувствовала боли. Все казалось мелким и незначительным по сравнению с тем, что происходило в моей голове. Весь день у меня перед глазами стояла картина, увиденная ночью: мой отец и госпожа Такагаши.
