В ином положении очутилась Александра Феодоровна. Она оказалась в Петербурге, как в лесу и, надо сказать правду, не приложила никаких усилий к тому, чтобы разобраться в нем и приобрести симпатии общества. Так на всех парадных вечерах и приемах Мария Феодоровна обходила собравшихся и продолжительно с ними беседовала, а Александра Феодоровна ограничивалась разговорами с приближенными и стремилась скорее удалиться во внутренние покои.
Обстоятельство это обратило на себя внимание общества. Отзвук этого имеется в дневнике того же ст. - секретаря Половцова. Под 6-м мая 1902 года там записано: "после завтрака (во дворце по случаю царских именин) обыкновенный cercle, совершаемый Марией Феодоровной в назидание молодых величеств, остающихся в углах и разговаривающих лишь с двумя-тремя приближенными"....
Внешняя холодность Александры Феодоровны неизменно приписывалась будто бы присущей ей надменности. Между тем, именно надменности у нее не было. Было у нее сильно развитое чувство собственного царского достоинства и не малая доза почти болезненно щепетильного самолюбия, но надменность ей была совершенно чужда.
В домашней обстановке она, наоборот, отличалась чрезвычайной простотой и к людям, находившимся в ее личном услужении, относилась с необыкновенной внимательностью и даже лаской. Так, няня Наследника, М. И. Вешнякова, {65} которую в Царской семье звали Меричкой, отзывалась о Государыне не иначе, как о святой женщине, заботливо входящей в нужды всех лиц, непосредственно ее окружающих. В письмах Императрицы также проглядывает эта черта. Она печется о здоровьи придворных служащих и даже пишет о них Государю.
Затрудняло сближение Александры Феодоровны с петербургским обществом и отсутствие у нее точек близкого с ним соприкосновения. Благодаря тому, что вдовствующая Государыня по-прежнему оставалась во главе обширного ведомства учреждений Императрицы Марии (женское воспитание), а также сохранила за собой главенствующую роль в делах Российского Общества Красного Креста, молодая Императрица оказалась вне круга обычной деятельности русских Цариц.
В течение продолжительного времени она была лишена возможности применить свою кипучую энергию, удовлетворить свою жажду живого дела. У нее не было поводов и возможности войти в более близкое соприкосновение с лицами, не принадлежащими к ограниченному кругу приближенных ко двору.
Впрочем, по отношению к обществу Александра Феодоровна, по-видимому, и принципиально считала нужным держаться на почве строгого придворного этикета, неукоснительное соблюдение которого было обязательным во всех маленьких немецких княжествах.
