Великий князь Михаил Николаевич, продолжая свои дипломатические переговоры между членами Царской семьи, сообщил свой разговор с Наследником Императору и Императрице. Узнав о чувстве сына к принцессе Гессенской, родители его поспешили согласиться на его желание, причем сказали, что, если они высказались в 1890 г. против этого брака, то лишь потому, что почитали Цесаревича еще слишком молодым для вступления в брак и были убеждены, что его чувство к принцессе Алисе лишь мимолетное детское увлечение, столь часто возникающее между двоюродными и троюродными братьями и сестрами в годы их ранней молодости. Коль скоро, однако, это чувство сохранилось и даже окрепло в течение 4-х лет, то они, конечно, не противятся их браку.
Однако согласие Императрицы Марии Феодоровны на брак сына, с любимой им девушкой, по-видимому, не изменило ее внутреннего отношения к будущей своей невесте. То обстоятельство, что принцесса Гессенская прибыла в Poccию и вступила в состав русской Императорской семьи в скорбные дни последних недель жизни тяжело страждущего Александра III, вероятно, еще более отдалило Mapию Феодоровну от ее заместительницы на роли Царствующей Государыни.
{63}
6.
Отчуждению Царицы от петербургского общества значительно содействовала внешняя холодность ее обращения и отсутствие у нее внешней приветливости. Происходила эта холодность, по-видимому, преимущественно от присущей Александре Феодоровне необыкновенной застенчивости и испытываемого ею смущения при общении с незнакомыми людьми. Смущение это препятствовало установлению ею простых, непринужденных отношений с лицами, ей представлявшимися, в том числе с так называемыми городскими дамами, а те разносили по городу анекдоты про ее холодность и неприступность.
Надо сказать, что петербургское общество было в этом отношении избаловано с давних пор. Русские Императрицы исконно отличались очаровательной любезностью и простотой. Императрица Mapия Феодоровна обладала чарующей приветливостью и умением сказать каждому ласковое слово. Пробыв в Poccии многие годы на положении супруги Наследника престола, она в совершенстве усвоила приемы непринужденного, но одновременно царственного ласково-любезного обращения, причем за это время успела вполне ознакомиться со всем личным составом бюрократического и светского Петербурга. Поэтому во время приемов она знала, о чем говорить о {64} представлявшимся ей, знала, что интересует каждого ее собеседника, положение и родство которого ей были неизменно известны. В результате получалось впечатление, что Императрица сама интересуется лицом ей представлявшимся или хотя бы его близкими.
