— Неисправимый инженер, — Элсин уселся и обратился к Тристину. — Накладывай себе. Все просто. Хлеб, салат и жаркое.
— Пахнет восхитительно, — Тристин подождал, пока усядется мать, прежде чем устроиться на своем стуле.
— Как всегда, не так ли? — заметила она. — Меня балуют год за годом.
Тристин подвинул горшок, чтобы мама наложила еду, затем выгрузил несколько полных черпаков курдейки с рисом на широкое бурое керамическое блюдо, после чего добавил столь же внушительную порцию зелени. Элсин налил чаю Нинке, затем стал накладывать жаркое.
— Итак, сперва о главном. Чтобы мне как следует побеспокоиться. Теперь уже можно. Как тебя ранило? — спросила мать. — Начни сначала.
— Она всегда так говорит, — Элсин рассмеялся.
Тристин допил чай из своей чашки.
— Ревяки переправляли оборудование на Мару и хранили его в глубине пустошей почти три года, а чтобы отвлечь нас, то и дело производили налеты на станции Периметра…
Пока он описывал обстановку и последний налет, Элсин вновь и вновь наполнял его чашку.
— В конце концов, и выбор был невелик. Альтернатива — смерть. Снять доспехи я не мог, иначе бы задохнулся. А когда лежал в медцентре, мне передали предложение учиться на пилота, и я решил его принять. Пришлось продлить контракты Службы.
— Я не удивлена. — Мать кивнула. — Как бы ты ни любил дом, его тебе недостаточно. Пока.
Элсин прочистил горло.
— Тем более… мы об этом говорили, — и Нинка поглядела на мужа.
— О чем говорили? — И тут Тристин догадался. — Ты имеешь в виду, что Салья однажды вернется домой! А она действительно так любит дом, чтобы быть здесь счастливой?
Отец кивнул.
— Ты в любом случае еще многие годы будешь находиться далеко отсюда, испытывая судьбу. Ты не хотел прятаться даже тогда, когда тебя ранили, не правда ли?
— Нет, — признал Тристин с коротким смешком. — Полагаю, что нет.
— Тебе всегда нравилось быть хозяином положения.
— А тебе нет? — спросила Нинка, глядя на супруга. — Тристин захочет однажды поселиться дома. Как в свое время ты.
— Возможно, он дозреет до этого лет через пятьдесят, — ухмыльнулся Элсин. — Хорошо, что у нас такая молодежь, — он набрал полный рот жаркого и прожевал. — На этот раз кушанье удалось.
— Как всегда, — сказала Нинка, улыбаясь. Тристин нахмурился.
— Ты что имел в виду насчет молодежи? Что она рвется из дому, и… — не зная, как закончить, он умолк на полуслове.
— Речь о положении с Ревенантом, — отец вновь набрал в рот жаркого.
— Какое это имеет отношение ко мне? Или к дому? Или к Салье?
