Тристин кивнул.
— Это устройство выдает жуткую и липкую зеленую грязь, плюс много воды и кислорода. Я бы мог этим заняться. Но требуется куда больше работы, — рассказывал отец.
Тристин услышал негромкие шаги и встал.
— Похоже, мама вернулась. Кто-то только что вошел.
— Даже безо всей этой биотехномишуры у тебя слух, как у ястреба. Ничто не ускользнет от твоих ушей.
— Как у ястреба?
— Хищная птица древней Земли. Считается, что она слышала мелких грызунов за много кайев.
Женщина, которая совсем тихо вплыла в кабинет, была коренастой, но не тяжелой, с короткими волосами, светлыми, наполовину седыми. Ее зеленые глаза улыбнулись, когда она увидела Тристина.
— Хорошо выглядишь.
Тристин поспешно кинулся к ней, но правую ногу приходилось подволакивать.
— Как хорошо дома, — признался он, крепко обнимая мать. Немного погодя она отступила.
— Осторожней, я хрупкая женщина.
— Ха! — фыркнул Элсин. — Не особенно.
— По сравнению с твоим сыном, да.
— С моим сыном? Он как мой, так и твой, я слышал это неоднократно.
— Бедняга, он изголодался. Сам-то ты видишь? — Нинка подмигнула сыну. Затем на ее лицо набежала тень. — Что с твоей ногой?
— Осколками задело. Врачи говорят, все прекрасно, просто пока не вернулась гибкость. Надо непрерывно упражняться.
— Ты не упомянул об этом в послании.
— Не хотелось вас беспокоить.
— Значит, мне придется беспокоиться теперь. — Нинка вздернула подбородок. — Весь в отца. — Она обратилась к мужу: — Его надо подкормить. Вконец исхудал.
— Обед ждет вас, достопочтенный профессор.
— Ты все еще работал над этим сточным проектом? — спросила Нинка, подойдя к супругу и поцеловав его в щеку.
— Конечно.
Она подняла голову.
— Ты можешь себе такое позволить?
— Не ради денег, но ради Тристина и Сальи.
— Неисправимый идеалист.
— Так как насчет обеда? — спросил сын.
— Я накрою. А вы умойтесь, — отозвался отец.
Когда Тристин, все еще с чашкой в руке, вошел в столовую, выходившую на средний садик, Элсин уже закончил сервировку. Горшок исходил паром на керамической подставке посреди круглого стола. Зелень и нарезанные ломтиками плоды, усыпанные сверху зрелыми дроблеными земляными орехами, наполняли большую деревянную миску перед тарелкой Тристина. У пустовавшего четвертого места за столом, где любила сидеть Салья, высилась корзина, полная душистого темного хлеба.
Нинка отворила скользящую стеклянную дверь в деревянной раме. Пришлось слегка приподнять ее, чтобы преодолеть неровный участок.
— Как я вижу, здесь нужен небольшой ремонт. Я займусь.
