Вездеход приблизился к ферме. Мальчик погнал стадо к круглому длинному зданию, похожему на самолетный ангар. Здание это было теплицей, где снежные туры — полуживотные-полурастения — во время бури закапываются в землю, распускаются и превращаются в подобие пальмы с белой лохматой кроной и красным мясным стволом с пульсирующими синими венами.
Вездеход свернул налево к окруженному полукругом камней двухэтажному дому с множеством пристроек и башенок.
— Хорошо устроился, — заметил Ионыч с завистью. — Прямо у теплых камней дом отгрохал. Не дом, а дворец! У него там, небось, в самый лютый мороз жарко как в печке.
— А что, от камней, правда, тепло исходит? — спросила любопытная Катенька.
— Нечего глупые вопросы задавать, — буркнул Ионыч. — Понятное дело, исходит. Халявный энергоноситель, камни эти.
Вездеход медленно въехал в гараж.
Ионыч приказал:
— О том, что случилось, ни слова. Едем, мол, в Пушкино, Катьку в школу устраивать. Катерина, поняла?
— Поняла, дяденька.
— Вот и отлично. Выходим.
Они оставили вездеход в глубине гаража, между ящиками с охотничьим инвентарем и канистрами мазута и побрели к выходу. У ворот их ждал крепкий небритый мужчина в унтах, как у Марика, в длинной белой шубе с прорезиненным меховым капюшоном. Нижняя часть лица мужчины была замотана шерстяным шарфом.
— Пяткин, старый друг! — радостно закричал Ионыч. — Давно не виделись, приятель!
— Давненько, — согласился Пяткин. Голос из-под шарфа звучал глухо, как из глубокой ямы. — Ты, я слышал, должок, наконец, решил вернуть.
— Со мной твои рублики, — кивнул Ионыч, хлопая Пяткина по плечу. — Давно хотел возвратить, да дел было невпроворот. А тут Катьку наметили в школу отдать — довольно неучем расти — поехали в Пушкино, да к тебе по пути заглянули. Дай, думаю, навещу старого товарища и долг заодно верну, а то стыдно уже задерживать. Хотя ты, конечно, не скупердяй, ты у нас человек широкой души, из-за мелочи переживать не станешь, да только разве могу я спокойным оставаться, когда неоплаченный долг на сердце тяжким грузом висит!
Пяткин мельком посмотрел на Катеньку. Девочка улыбнулась и поклонилась ему. Пяткин взглянул на Федю:
— Друг твой?
— Друг, — представился сокольничий, протягивая Пяткину мозолистую руку. — Зовут Федя. По профессии сокольничий.
— Ну, здравствуй, сокольничий Федя. — Пяткин пожал сокольничему руку, еще раз оглядел компанию и сказал: — Что ж, раз такое дело, пожалуйте в дом, бурю переждете. Через полчаса тут форменное светопреставление начнется.
