Я вытащил крышку, но так неудачно, что она выскользнула у меня из рук. Вместе с нею упала на пол и бумажная прокладка. Я поднял крышку и прокладку, взял сигарету, закурил, хотел уже закрыть коробку, но чуть не уронил ее от неожиданности. На овальной прокладке, которую я ненароком перевернул на другую сторону, печатными буквами было написано: «Когда все уснут, приходи! Буду ждать в своей комнате».
Войта позвонил только около шести вечера. Дату и время кремации фирма назначит лишь после того, как свяжется с Иркиным отцом. Через пару минут после Войты позвонили из безопасности. Пана Гаспру обнаружили в Горних Почерницах, он приедет автобусом в 18.50.
Приехал он вместе с женой. К тому, что Ирка погиб, они никак не могли привыкнуть. А что насчет пани Эвы? Когда она приедет?
Меня точно громом ударило. Вот дебил! Пыжусь, как настоящий детектив, а про Иркину старшую сестру, живущую в Брно, даже не вспомнил. Гаспровы, однако, знали не только ее адрес, но и номер телефона. Мне хотелось поскорее покончить с этим делом, по телефону все же проще. Но вышло все равно сплошное расстройство. От Эвы я добился лишь одного: в воскресенье около полудня она приедет.
Едва я положил трубку, как тут же новый звонок. Андреа. По дороге домой они чуть не разбились. Рудла прозевал красный свет на перекрестке, и какая-то «татра-III» на полном ходу чуть не чиркнула их крылом. Еще полметра — и все они последовали бы за Иркой. Валерия впала в шок, разрыдалась так, что не остановить, а у Рудлы стали трястись руки, и остаток пути машину пришлось вести самой Андреа. Не надо ли нам с Миркой чего-нибудь? Нет? Тогда обязательно завтра с утра должны явиться к ней.
Пани Эва с мужем приехали на машине в воскресенье около полудня. После получасового разговора с нею я, ей-богу, охотно бы улегся рядом с Иркой в морге. Как и Гаспровы, она была в полной растерянности, трагическая смерть брата просто не умещалась у нее в голове.
Немного опомнился я в половине третьего, когда мы с Миркой выехали в Прагу на Иркином «фиате». Заниматься дальнейшими розысками мне опротивело. Ясно было одно: загадка перстня так и остается загадкой. Я надел его на средний палец, и Мирка заметила:
— Все-таки перстень придется отдать, чтоб уменьшили.
— Дадим, — кивнул я. И добавил: — Тебе нравился Ирка?
— Нравился, — ответила она. — И даже очень.
— Ты тоже всегда ему нравилась. Теперь уже можно, признаться в этом. Иногда я даже побаивался, что он в тебя всерьез втюрится. Мне бы с ним трудно было соперничать.
