С минуту стояла тишина. Мирка перестала всхлипывать, убрала руку с лица и блестящими от слез, перепуганными сказами взглянула на Павла.
— Итак, — заявил он и сделал после этого слова эффектную паузу, — вывод может быть только один: Катаржину убил кто-то из нас.
Ничего другого я и не ожидал услышать, но все равно ужаснулся и несколько раз глубоко вздохнул, чтобы одолеть внезапную дрожь. Павел тем временем приблизился к Мирке. — Ты ведь была тут с нею, правда?
— Нет! — выкрикнула Мирка и вскочила с табуретки. — Меня здесь не было!
— Не было? — угрожающе продолжал Павел. — Может, еще скажешь, что всю ночь гуляла на свежем воздухе?
Мирка и слова не сумела выдавить, только завертела головой. Борек схватил ее за руку, встряхнул, как тряпичную куклу, и злобно заорал:
— Будешь говорить или нет? Плевать мы хотели на твои нюни!
Тем временем я все еще стоял точно каменный и никак не мог собрать разбегающиеся мысли. Наконец до меня дошло главное: среди нас убийца.
Убийца!
— Вот мы тебя и спрашиваем, — продолжал Павел, — а ты должна нам кое-что пояснить. Что у вас было общего с Катаржиной?
То же самое интересовало и меня, причем больше и раньше, чем Павла. Я старался хоть что-то вытянуть из Мирки, но напрасно. Стоило мне завести об этом разговор, как она тут же умолкала.
— Ты будешь говорить или нет? — процедил сквозь зубы Борек и снова встряхнул Мирку.
— Оставьте меня, — жалобно пролепетала она. — Я ничего не знаю, меня здесь не было.
— А где же ты была? — залпом выпалили Павел с Бореком.
— В кухне, — едва слышно выдохнула Мирка. — В комнату я вернулась только что. От Гонзы.
— От Гонзы? — Павел повернулся ко мне.
Я легонько кивнул и, еле ворочая языком, объяснил:
— Пусти ее, Борек! Она все время была со мной. Когда Катаржина пошла спать, она осталась у меня. Расстались мы пару минут назад… Да пусти же ее, какого черта держишь?
Последнюю фразу я произнес уже со злостью. Борек начинал действовать мне на нервы. Если кто-то и имел право задавая вопросы, то только не он. Практически все время он крутился возле Катаржины, ухлестывал за ней, но в отличие от меня никаких иллюзий не строил. Мне отчетливо вспомнилось, как он вызывающе снимал у нее по дороге рюкзак, как обнимал и целовал во время игры, а Катаржина все его выходки терпела да еще и флиртовала с ним.
Я хотел что-нибудь добавить, чтобы окончательно смутить его в ошеломить, но, пока я переводил дух, он меня опередил:
— Будь добр сообразить наконец, что игрушки кончились… Или ты хочешь сказать, что Катаржина решила себе почесать ножичком живот, да рука неожиданно дрогнула?
