На протяжении последующих 270 дней Нострадамус трудился день и ночь, сотнями раздавая розовые пилюли и побуждая своих пациентов следовать его проверенной методике, чтобы преодолеть ужасы чумы. И снова врачебный гений Нострадамуса победил. Городской парламент выразил свою благодарность спасителю и назначил ему пожизненное содержание. Благодарные жители Экса осыпали
муса подарками, большую часть которых доктор раздал семьям тех) кого не сумел спасти.
Затем отцы города попросили Нострадамуса помочь страдающим от чумы жителям города Салон. Оттуда его срочно вызвали в Лион, где, как утверждают, он искоренил ужасную эпидемию кашля.
В 1547 году, десять лет спустя после смерти своей жены и детей, Нострадамус обосновался в Салоне. Ему было уже 45 лет, и его вновь потянуло к уюту и покою семейной жизни. Он женился на богатой вдове Анни Позар Гемель и поселился в хорошем доме на улице Пуассонье в квартале Фаррьеру.
Итак, после долгих лет скитаний Ностраламус вновь обрел стабильное положение. В терпимой общественной атмосфере Салона его профессиональная деятельность стала более свободной, и ему удалось открыть весьма успешный косметический бизнес. Верхний этаж своего дома на улице Пуассонье он переоборудовал в личный кабинет, где разместил свою драгоценную коллекцию запретных магических приспособлений: астролябии, магические жезлы, волшебные зеркала, а также медную чашу и треножник, изготовленные по образцу тех, какими пользовался античный прорицатель Бранхус.
Завоевав всеобщее уважение, добившись положения одного из первых горожан Салона и самого набожного католика, Нострадамус строго соблюдал все посты, усердно молился и был щедр к беднякам. Но когда горожане заметили, что по ночам в кабинете Нострадамуса горит свет, его репутация несколько пошатнулась. Жители Салона принялись строить предположения, чем может заниматься доктор в глухую ночь, когда все добрые христиане спят глубоким сном. Невежество и страх заставили многих отвернуться от Нострадамуса, избегать его.
Если бы достопочтенные граждане Салона смогли заглянуть за плотные ставни окна его кабинета, они увидели бы, как Нострадамус, сверяясь с эфемеридами, строит гороскоп на текущую ночь. Бели бы аспекты оказались благоприятны, они увидели бы,
как он садится на медный треножник над чашей того же металла, наполненной кипящей водой и травами с острым запахом. Пристально вглядываясь в узкое пламя свечи, он очищал свой ум и погружался в транс. В этом экстатическом состоянии перед ним представали в туманной дымке испарений видения будущего; самыми отчетливыми всегда оказывались
