— Женька! — вскрикнул Голин и всем телом обрушился на фрица, выбивая у него оружие. Вдвоем с Савченко они опрокинули и навалились на жилистого унтера, извивавшегося под ними и все норовившего ударить лейтенанта в живот. — Вяжи его, суку, крепче! — сквозь стиснутые зубы просипел Голин, сжав немца так, что тот на секунду затих. Мельком взглянул туда, где сидел, привалившись спиной к брустверу, неловко подвернув под себя левую ногу, Женька Павловский…
Выпустив пару очередей по вновь появившимся фрицам, Круглов и Асманов подхватили сержанта. Савченко, будто куль, взвалил на спину пленного. Под градом пуль выскочили они из траншеи. Но уже метров через сорок пришлось скатиться в воронку — немцы осатанели, били по нейтралке перекрестным огнем, точно прощупывая каждый метр.
Застонав, схватился за плечо Голин:
— Зацепила, зараза…
Только через час, когда немного стихло, разведчики доползли до коридора в минном поле и вырвались к своим. Бойцам из прикрытия тоже досталось — во время обстрела были ранены двое…
* * *
Воронин сидел, вцепившись пальцами в кобуру и бешено сверля глазами жилистого унтера с сухим, застывшим, как маска, лицом. Немец молчал. И кроме того, что было записано в солдатской книжке, вытянуть из него не удавалось.
— Ты будешь говорить, сволочь?! Душу вытрясу! — рассвирепев, наконец, крикнул майор, вскочил из-за стола и так ударил по нему кулаком, что пустая металлическая кружка подскочила и жалобно звякнула.
Пленный поднял на него холодные глаза.
— Вы можете меня расстрелять, — устало и очень тихо сказал он. — Это в вашей власти. Но заставить меня нарушить присягу вы не можете. Я не стану вам отвечать…
Комроты, немного знавший немецкий, поперхнулся, переводя эти слова.
Не скажет, — понял Воронин. — Этот не скажет. Ни здесь, ни в штабе дивизии… Злость куда-то ушла, остались только досада и горечь. Он поморщился, как от зубной боли: Сколько ребята мучились — и вот, на тебе!.. — и хмуро приказал конвоиру:
— Увести!
И пока немца выводили из землянки, смотрел, стиснув зубы, ему в спину — чуть сгорбленную, упрямую…
— Заготовь наградные на разведчиков, — сухо велел он писарю, при этих словах удивленно поднявшему брови. — Что смотришь? — раздраженно повысил голос. — Они тут ни при чем. Они свое сделали…
И подумал — болезненно и безнадежно: Придется посылать снова. Этой же ночью. Язык нужен. До зарезу нужен язык!..
* * *
…Над нейтральной полосой взлетела и зависла ракета, осветив мертвенно-белым светом изрезанную равнину с редким кустарником, выхватив из темноты кромку леса. Разведчики вжались в землю. До немецких траншей оставалось полсотни метров…
