— Готова ли ты, избранная из избранных, стать частью Церкви Сына Царствующей? Готова ли ты подписать свои обеты кровью и огнем?! Готова ли ты посвятить всю свою жизнь служению Господу нашему и Владыке?!
— Да, мой господин! Я готова, готова! — глаза Светланы горели огнем, голос ее срывался.
— Это твое решение! Подойди ко мне!
Светлана повиновалась. Радош достал из под балахона лист желтоватого пергамента, на котором от руки витиеватым почерком был написан текст.
— Читай, избранная из избранных! — Радош торжественно протянул пергамент Светлане.
Я, избранная из избранных, прошедшая очищение и призванная служить Господу и единственному пророку его Великому Радошу, становлюсь частью единственной истинной церкви Господа Моего и единственного пророка Его Великого Радоша — «Церкви Сына Царствующей». Я делаю это добровольно, ради Господа моего и единственного пророка Его — Великого Радоша. Ради великой цели — установления рая на всей земле для всех людей — которую ставит передо мной Господь мой и единственный пророк Его Великий Радош, я отрекаюсь:
— от моего имени Светлана;
— от моих родителей;
— от всего моего движимого и недвижимого имущества, завещая его на исполнение воли Господа моего и единственного пророка Его Великого Радоша;
— от любой земной веры, религии, философии и иных убеждений, кроме учения Господа моего, явленного через единственного пророка Его Великого Радоша;
— от Христа и Церкви Его;
— от дочери моей — гнусной христианки;
— от своей воли, отдав ее в руки Господа моего и единственного пророка Его Великого Радоша.
Да пребудет со мной Господь!
Калиока.
— Все ли тебе понятно, избранная из избранных?
— Да, мой господин.
— Готова ли ты скрепить этот документ кровью и огнем?
— Готова, мой господин!
— Будь по-твоему!
Радош вынул из семисвечника небольшой нож с коротким обоюдоострым лезвием и сделал на ладони правой руки Светланы глубокий надрез. Женщина слегка поморщилась.
— Теперь наложи свою руку разрезом на нижнюю часть пергамента.
Светлана повиновалась. На листе осталась широкая кровавая полоса.
— Теперь ты должна держать руку над центральной свечой, пока кровь не свернется. — командовал Радош.
Светлана закусила нижнюю губу до крови — так ей было больно, но она терпела, пока ладонь не покрыл грубый ожог.
— Поздравляю тебя, сестра! Да будет имя твое до скончания века — Калиока!
Светлана Леонидовна рухнула на пол в беспамятстве.
Она пришла в себя в соседней комнате. Ее заботливо посадили в широкое глубокое кресло, перед которым стоял небольшой журнальный столик. Напротив расположились четверо мужчин: Радош, Гиля, Триш и незнакомец в круглых очках и потертом вельветовом пиджачке. Весь его вид напоминал классический образ «канцелярской крысы», а непрестанно бегающие глаза создавали впечатление, будто каждую секунду своей жизни он занимается чем-то неприличным или противозаконным.
