– Здравствуйте, Николай Романович, – поприветствовал Саша прямого начальника. – Это Гриднев. Вы звонили? Да. Да, конечно, сделано. Я вам все отправил еще в среду. Не знаю. Внутренней почтой отправил, да. Хорошо, зайду. И еще, Николай Романович, можно мне отпроситься с сегодняшнего совещания? Очень важное дело и очень срочное, агент… Да, я понимаю, но… Николай Романович! Это… Но… Как скажете, Николай Романович, не вижу смысла продолжать разговор.
Саша положил трубку и удовлетворенно улыбнулся. Примерно так улыбается крокодил, когда видит, как молодая зебра начинает пить воду в метре от его морды. Самое время сделать молниеносный бросок и съесть глупое животное.
Саша стер улыбку с лица, еще раз поднял трубку внутреннего телефона и набрал номер приемной председателя.
– Полковник Гриднев, начальник второго отдела двенадцатого управления, – представился он. – Я хотел бы записаться на прием к Владимиру Яковлевичу. Нет, вопрос не очень срочный, не вижу смысла заходить без доклада. Но чем быстрее, тем лучше. Да, хорошо. Суть вопроса – хочу подписать рапорт на увольнение. На мое увольнение, ну, в смысле, чтобы он подписал. Нет, это в двух словах не объяснишь, я потому на прием и записываюсь. Нет, не в курсе, но это тоже в двух словах не объяснишь. Хорошо, буду ждать.
Саша откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. На его губах блуждала рассеянная улыбка, а в крови постепенно накапливался адреналин. Сегодняшний день обещает стать интересным и непредсказуемым, но это приятная непредсказуемость, оба возможных варианта куда лучше, чем сохранение статус-кво. Какой же молодец этот Костя!
«Стареешь, Саша», – мысленно обратился полковник к самому себе. – Тебе же ясно сказали – лекарство от рака изобрел. Почему ты решил, что он хвастается? Надо было проверить, чудеса иногда случаются, и надо быть к ним готовым».
Впрочем, все и так неплохо складывается.
– Входите! – донеслось из кабинета.
Чарли вошел.
– Здравствуйте, Александр Петрович, – сказал он.
Полковник Гриднев сидел в большом начальственном кресле, закинув руки за голову. На нем была белая рубашка с галстуком и запонками, а заколка для галстука, кажется, была золотая, Чарли даже как-то неудобно себя почувствовал в потертых джинсах и мятой полосатой рубашке.
– Здравствуйте, – сказал Гриднев. – Вы по какому вопросу?
Чарли мысленно хихикнул. Хорошая память – неотъемлемое свойство матерого опера, ага, как же. То-то глаза заплыли, не иначе бухал все выходные. Впрочем, перегаром в кабинете вроде не разит.
